Дворник
Моя Ла-Манча
Глухой забор расчерчивают тени
Кленовых и берёзовых ветвей.
С карниза выступает воробей –
Ну, чисто прокурор в запале прений:
Похоже, он вменяет мне в вину,
Что, якобы, метла мешает спящим
И беготня за фантиком шуршащим,
Который ветер с кучи утянул.
А может, прокурор честит кота,
Удравшего из труппы Куклачёва.
Что ж, кот не спит в котовнице парчовой –
Зато не раб-артист, один из ста.
Нам – не до прокуроров: Дон Кихот,
Хозяйкой жилконторы вдохновлённый,
Иду на битву с великаном-клёном;
И следом верным Санчо скачет кот.
Культурный досуг
Напоминая пионера с горном,
Допить с горла. Потом проверить дно.
Что толку сетовать на северную сторону,
Когда в забор направлено окно?
Объятия чугунных радиаторов,
Дощатый пол, белёный потолок:
Не хоспис, не приют ковидиантов –
Законной частной собственности блок.
Послебальзаковские тёртые девицы? –
Так вроде бы и сам не принц с конём;
И безотказно действующий принцип,
Ещё с доперестроечных времён:
Не делать вид, что понимаешь Шнитке,
Бурбон-бельгран-бонвиль-бонтон-бомонд.
На пару пива наскрести по нитке –
И караочить с этими шансон.
Ноябрятина
На зиму позабивались мухи
В щели длинные бревенчатой стены;
Тополя в пустых мечтах о летнем пухе
Обрядились в отсыревшие штаны;
Тянется к земле дымишко едкий
Из трубы едва растопленной печи;
Мирно делят с вороньём объедки
Недоулетевшие грачи –
Серый день, дурное настроение.
Вся надежда – на свинину и мангал,
Дедушкин первач на абрикосовом варенье,
Бабушкин турецкий сериал.
Ноябри придуманы, похоже,
Чтоб умерить к переменам пыл:
Двадцать лет назад всё было то же –
Разве что грачи к воронам были чуть построже;
Ну, и сериал – бразильский был.
Сумочка
Мечтаете о сумочке Etro?
Копите с год; садитесь на метро
До «Театральной», дальше – к ЦУМу.
А можно – и почти за ту же сумму –
Изобретательнее подойти к капризу:
Оформив загранпаспорт, сделав визу,
В Италию лететь – и насладиться
Домашним кьянти с настоящей пиццей,
Стоптать каблук о древнюю столицу,
Набиться в гости к папе-аргентинцу,
Вопить на всю Венецию: «Mi piace!»
(Там не получится вести себя иначе).
И – да! – в Милане тоже есть метро:
За пару евро у центральных станций
Улыбчивые афроитальянцы
Подгонят вам такую же Etro.
Дуэт
Наша жизнь полосата, а забавы невинны:
Я наврал, что писатель; ты – что ты балерина.
Был свидетелем всякий: ты танцуешь коряво;
Я – бумагомарака. Но дуэт-то на славу!
Отыграли немало (этак лет двадцать восемь):
Я строчил, ты плясала; и плевать нам на осень –
Банку бабьего лета достаём из заначки.
Эх, звезда ж ты балета, две ноги из-под пачки!
На Тверской
Вот не читал бы Пушкина под Пушкиным:
Самим собой поэт наполнен по макушку –
Не от погоды же он сплошь в зелёной патине?
А предложу-ка Пушкину – частушки,
Каких давным-давно не слышал Пушкин:
Забористых, ядрёных, даже матерных.
И притащу от букинистов томик пухлый,
Чтоб со стихами Дельвига и Кюхли –
Побередить лицейской дружбы рану.
А то ещё – продекламирую своё!
Тут Пушкин выхватит из-под полы ружьё –
Да и пристрелит графомана.