Кукла наследника Тутти –
Белая кожа, – фарфор.
Ей золоченые прутья –
Кукольный, нынче, затвор.
Клетка – для избранных, званых,
Тех, что зовутся людьми, –
Замок с тремя толстяками,
Мальчиком, лет восьми...
Кукла наследника Тутти –
Лучшей была в тираже...
Косы – снопы золотые,
Платье – папье–маше.
Век не видать вольной воли,
Стелется низко туман.
Радости нету и боли,
Куклам не ведом обман.
Кукла с фарфоровой кожей,
Стало быть, точно мертва.
В спальне дворцовой есть ложе,
Где почивает она.
Там, на воздушных перинах,
Белей, чем сама белизна,
На смятых шелках и поплинах,
Ночи проводит без сна.
Быть для кого-то игрушкой, –
Горькое жизни вино.
Плачет кукла в подушку,
Ночи прядут полотно.
Век не видать воли вольной,
Ночи плетут кружева.
И кажется – все довольны,
Все живы. А кукла – мертва.
Вспышкой – ночные зарницы,
В спальне – покой, пустота.
Кукла смыкает ресницы, –
Гаснет на небе звезда.
Ненавистны стали ей нитки,
Привязанные к рукам.
И кукла исправит ошибку,
Изрезав их точно в хлам.
На утро проснется наследник,
А куклы – и след простыл.
И будет визжать советник,
И станет белей белил.
И солнце для них померкнет,
И станет немилым свет.
И кто-то там будет свергнут,
А кто-то возьмет пистолет...
А кукла, в воздушном платье,
Махнет на прощанье рукой,
Всей этой роскошной знати,
Оставшейся там, за рекой...
А куклу наследника Тутти,
Не растерзает зверьё,
Везде где есть клетки и прутья –
Не будет, отныне, её.