Было, есть и не будет иначе:
Меркнет год, что едва пережит,
И весной воскресает на даче
Все, что память упрямо хранит.
Это завязи примул, в апреле
У крыльца прожигающих лед,
А в ликующем мае — качелей
Над землей упоительный взлет.
Это луг шелковистый и росный,
Где воркует немолчный ручей.
Это пламенно-рыжие сосны
В переливе закатных лучей.
Это плач бесприютной кукушки
За окном, в непробудной тиши,
И таинственный шепот опушки
В час, когда на версту ни души.
Это день, что томительно долог,
И сандальи, что вечно малы,
На ковре из сосновых иголок,
И янтарные капли смолы.
Это те окаянные грозы,
Что двоили до корня дубы,
Разносили на щепки березы,
Как прообраз грядущей судьбы.
(Не беда, если бури порывы
Сотрясали испуганный дом:
Были все, к удивлению, живы
И сходились в обед за столом.)
Это звезды, туманы, восходы.
Это клич пролетающих стай.
Это светлое царство свободы.
Это детства потерянный рай.