Ему не наскучило жить,
но, раненный пулей навылет,
парнишка на склоне лежит
и белого света не видит.
Отныне он в этом аду
не слышит,
не чует,
не чает.
Из органов чувств он одну
пробитую грудь ощущает.
Пуста, неуютна она,
и внешний губительный холод
как в раму худого окна –
так в рану свободно заходит;
преград не встречая нигде,
доходит до самого сердца,
и сердцу на том сквозняке
уже никогда не согреться.
Оно охладело к боям,
и к боли оно охладело.
Вся боль переходит к друзьям
из этого мёртвого тела.
Пусть будет больнее живым.
Им боль пригодится для боя.
Нам больно –
и мы победим!
А мёртвым пусть будет не больно.