О ты, великая людская скука!
К тебе их мысли и слова идут,
К тебе они так жадно припадут,
Не терпящие крика или звука.
Я, может, и молюсь, а может плачу,
Я чувствую тоску или удачу;
Не все ль равно метнувшемуся взору,
К величию стремиться иль к позору.
Ведь всё одно, и всё одним пребудет,
И даже троица, что рьяно меня судит,
Едва ли разделенной себя мнит…
О, грани лащатся, и цвет их – фианит.
Ты Мефистофель, ты безумец,
Но, погодите, я ль в вертепе лиц,
Опасливо взыскаю отраженье?
Страшась его, как демон пораженья.
Я ли кричу со всех углов и переулков:
«О род людской, засилье недоумков!»
Судить не мне и осуждать не смею,
Я мысль как фианит одну лелею!
Что равно всё, добро, коварство,
И даже зло…
Порой жеманство…
Кровь на мече, утопит жажду,
Так пейте же…