Эй, кто идет? Непостижимый, голый,
бесстыдный, пылкий - как я добываю
силу из мяса, что я ем?
Что называют человеком? что я? что вы?
Что я зову своим, замените своим вы,
Иначе незачем вам меня слушать.
Не хнычу я слюнявым хныком, как порой другие,
Что месяцы пусты, земля - навоз и грязь.
Раба покорность, жалобы - они
в одной корзине с порошком аптечным
для всех болезных. Все условности - долой.
ношу я шляпу как хочу, и дома и вне дома.
И отчего б я стал молиться?
и благоговеть, обрядничать?
Исследовав земное,
все изучив до волоска, поговорив с врачами
и выполнив подсчет, я нахожу,
что мяса нет милее и дороже,
чем на моих костях.
Во всех себя я вижу,
ни один из них меня не больше и не меньше
и на ячменное зерно,
Все добрые и злые
слова, что о себе пою, я говорю
и о них тоже.
Знаю я,
что прочен я и крепок,
Сливаясь воедино, Все предметы
вселенной,отовсюду
стекаются ко мне.
Они - письма ко мне,
их смысл постичь я должен.
Я знаю, я бессмертен,
что моя орбита
не может быть измерена ничем,
Я не исчезну так, как исчезает
зигзаг огнистый, что горящей палкой
чертят мальчишки в темноте.
Я знаю, что я властелин,
не стану беспокоить свою душу,
чтоб заступилась за себя
иль разъяснила...
Вижу, что законы
природы никогда не просят извинений
(В конце концов не более заносчив я,
чем отвес, с которым строю дом свой).
Таков, каков я есть - во мне нет жалоб;
Если никто не знает обо мне - доволен я,
И если знают все - тут доволен тоже.
Вселенная, об этом знающая, для меня
всех больше, она - это я.
Добьюсь ли я победы нынче,
или через десять тысяч, или
десять миллионов лет пройдет,
спокойно я приму ее сегодня,
или спокойно же могу и подождать.
Стоят в пазах гранита мои ноги,
смеюсь над тем, что называете распадом,
уже вполне познав собой времен безмерность.