какая странная и длинная песня,
ей разреветься уютно,
или эхом ударить,
ударить в стену и обернуться беззвучной тенью,
или измученным взглядом бабочки
дробиться на отдельные омматидии,
в ней нет музыки,
слов,
лишь рёв грома,
как надсадный кашель сбитого сверхзвукового…
и появляется отдельный порядок,
и появляется изувеченный шарик,
это глаза сталкиваются в воздухе,
это механизм, как попало,
из чёрной туши вывалить змею,
размотать ярко разряженным светом,
и с шерсти неба
сочиться,
сочиться,
сочиться…
мне флейта сказала – подуй против ветра,
усталость сказала –
где дождь превращается в пепел,
бесцветный факел глаз,
красной сеточкой догорающей тишины накрой…
и вокруг всё чёрное,
и чёрный дождь,
и следующие тысячи Афродит,
мокрая, чешуйчатая шкура
шуршит за окном,
монстр ворочается.