(Нежинскому)
Нет, в этом теле не было костей.
Там были кожа, мышцы, сухожилия.
Там неизменно «па» и ноты жили.
Был лишь балет с младенческих ногтей.
Он сфинкс из гуттаперчи. Пластилин,
Способный разговаривать лишь телом.
Он – невесомость снежных хлопьев белых.
Безумья гном. «Виденья розы» сплин.
Он ничего вне сцены не умел.
Он был непрочным, как пластина сланца.
Всегда бесполый и бесплотный. Мел
Рисунка роли. Ритм и вихрь танца.
Он был всегда ведом, но тело – Бог –
На языке своём творило сказку.
Чудес податель, он менял окраску:
На сцену выходил единорог.
Неграмотный, текущий, как ужи.
Мелодией наполненный в показе
Телесной речи, в гибких мышц проказе
И жестах резких, острых, как ножи.
Прогиб коленей: не вперёд – назад,
Он пластики изломанная птица.
Подобный танец может только сниться.
Он нёс в себе надрыва рай и ад.
Прыжок. И мотыльком душа парит.
Прыжок. И остановлен мир мгновенно.
Прыжок. И время замирает пленно.
И сердце разбивается навзрыд.