Узнал сегодня, Васьки больше нет,
да как же так, ведь был же ещё молод,
из глаз прищуренных всегда струился свет,
и никогда не застывал в них холод,
и вот застыл... Поверить не могу,
ведь он смеялся так, когда прощались,
и руку жал в скольженье на бегу
/приветствий наших дружеская шалость/,
и вроде не были мы близкие друзья,
а вот под сердцем вдруг заныло что-то,
нет больше Васьки и сказать нельзя,
что вон, гляди, бежит он на работу,
нельзя увидеть, подойти, обнять,
послушать про детей, футбол, погоду,
и знать, что будет снова так опять
через недельку, месяц или годик,
нельзя и всё, а дальше пустота,
и нет затем ни "но", ни даже "если",
нет ничего, что может чем-то стать.
Вот так и пустота бывает тесной...
Николай ЛЯТОШИНСКИЙ