Повернувшись из Чистилища, спешившись перед
офисом шерифа, Харлан столкнулся с тремя мужчинами, которые стояли снаружи здания и наблюдали за ним.
Слегка шутливая улыбка, изогнувшая губы Харлана, могла бы выдать
причину, по которой он спешился перед офисом шерифа, поскольку он видел, как
Ласкар стоял с двумя другими мужчинами. Но ни один человек не мог бы сказать,
что он смотрел прямо на Ласкара, кроме самого Ласкара, который мог бы
поклясться, что Харлан не отводил от него взгляда, когда тот соскользнул
со спины Чистилища.
Ибо глаза Харлана ничего не говорили. Они, казалось, смотрели в никуда, и
во всем. Потому что Гейдж, наблюдая за мужчиной, был уверен, что Харлан смотрит
прямо на него, улыбаясь, а Девени, как и Ласкар, был уверен, что
взгляд Харлана направлен на него. И все они, заметив смущение друг друга,
стояли молча, дивясь.
И вот Девени обнаружил, что Харлан наблюдает за ними втроем
— трюк, который достигается путем фиксации взгляда на каком-то
предмете прямо перед одним из них; в данном случае это был ошейник Девени, а
затем добавление других объектов по обе стороны от центрального объекта.
Нужны крепкие нервы и непоколебимая воля, чтобы держать взгляд
непоколебимым, и полное отсутствие самосознания. Таким образом, Девени
знал, что он стоит в присутствии человека, чье самообладание и
самообладание были изумительны; и он также знал, что Харлан будет знать
о малейшем движении любого из троих; более того, он мог обнаружить
любые признаки согласованных действий.
И согласованные действия были запланированы Девени, Ласкаром и шерифом
. И они намеренно вытащили Ласкара наружу, ожидая, что Харлан
сделает то же, что и он, и, как предсказывали его глаза, он собирался поступить.
— Я ищу тебя, Ласкар, — мягко сказал он.
Ласкар напрягся. Он не двигался, держа руки по бокам, где
они были все время, прошедшее с тех пор, как Харлан спешился.
Глаза Ласкара быстро и вопросительно метнулись в сторону
Девени и шерифа. Пришло время Девени и шерифу
ускорить действие, о котором они договорились.
Но шериф не двигался. Девени также не изменил своей позиции. Девени
охватил странный, холодный озноб — смутный страх, тянущее
нежелание — нерешительность, которая поразила его и превратила его мысли в
странный беспорядок наполовину сформированных импульсов, которые, казалось, умерли, не успев
стать определенными.
Он и раньше сталкивался с вооруженными бойцами и не боялся их. Но
что-то барабанило ему в уши в эту минуту с раздражающей
настойчивостью, что это не простой человек; что перед ним,
в трех шагах от него, его глаза плавали в неустановленной пустоте, что
указывало на подготовку к насильственным действиям, был Харлан - «Дрэг» Харлан,
человек с двумя ружьями из Пардо; Харлан, которого никогда не били в перестрелках.
Мог ли он — Девени — победить его? Мог ли он сейчас, когда «Дрэг» Харлан наблюдает за
ними втроем, мог ли он рисовать с какой-либо надеждой на успех, с надеждой
опередить молниеносную руку другого на нисходящей вспышке на жизнь или
смерть? Девени побледнел; он боялся рискнуть. Его глаза оторвались от
глаз Харлана; он бросил украдкой взгляд на шерифа.
Харлан поймал этот взгляд, безрадостно улыбнулся и коротко сказал Ласкару:
«Я сказал тебе продолжать дуть с ветерком, пока ветер не стихнет», — сказал он. «Я должен был наскучить тебе там, у красной скалы.
Я дал тебе шанс.
Это был Гейдж. Голос его звучал так, как будто его выдавили: он был
хриплым и глухим. Харлан не двигался, и его глаза не дрогнули. Теперь в них было чувство: сильное, дикое, холодное. И его голос сорвался.
«Вы шериф, а? Вы хотите газу, я полагаю. Сделайте это быстро, пока
этот койот не взялся за свое ружье».
Шериф прочистил горло. «Вы арестованы, Харлан, за то, что
вчера убили Лейна Моргана в пустыне».
Глаза Харлана сузились, губы растянулись в кошачьей улыбке. Но он
не изменил своей позиции. — Кто свидетель против меня? «Ласкар».
— Он свидетельствовал? — Он собирается.
Харлан немного попятился. Ухмылка у него была тигриная,
в глазах вспыхнуло желтое пламя. Ласкар, поняв, наконец, что ему
не на что рассчитывать на помощь Гейджа или Девени, застыл в отчаянии.
Смерть была перед ним; он это знал. Смерть или бессмертная слава. Судьба
распорядилась так или иначе, и он решил воспользоваться
шансом игрока, шансом, в котором он, Долвер и Шеф отказали Лейну Моргану.
Бессмертная слава, уважение и восхищение каждого человека в
секции достались бы ему, если бы он победил «Дрэга» Харлана вничью. Навсегда после этого,
если он победит Харлана, на него будут указывать как на человека, который встречался с стрелком из Пардо на равных и убил его.
Он немного отошел от фасада здания, отдаляясь
от Девени и Гейджа, так что Харлану пришлось смотреть через два.
направления.
Лоусон и Роджерс, заняв позицию в дюжине шагов от
группы перед офисом шерифа, теперь попятились, молчаливые и
настороженные. Другие мужчины, которые стояли рядом,
мгновенно пришли в движение. Некоторые нырнули в удобные дверные проемы, другие удалились на
небольшое расстояние по улице. Но все пристально наблюдали, как Ласкар
своими действиями показывал, что намерен воспользоваться своим шансом.
Девени тоже внимательно наблюдал. Он не сводил глаз с Харлана,
даже не взглянув на Ласкара. Ибо страх Девени ушел, теперь, когда
ужасающее присутствие сосредоточило свое внимание на чем-то другом, и он был
полон решимости открыть секрет нерешительного «вытягивания» Харлана, любопытного
движения, которое дало человеку его прозвище «Тянуть». Открытие
этого секрета может много значить для него в будущем; это может
даже означать для него жизнь, если Харлан решит остаться в секции.
Харлан пока не сделал враждебного движения. Он по-прежнему стоял там же, где стоял
все это время, за исключением легкого шага назад, прежде чем
Ласкар начал двигаться. Но он наблюдал, как Ласкар отдалялся от
других мужчин, и когда он увидел, как глаза Ласкара расширились от мысли,
предшествующей действию, от блеска, отражающего команду, которую мозг
трансформирует в мускулы, его правая рука метнулась вниз к бедру.
С ворчанием, ибо Харлан почти предвосхитил его мысли, Ласкар
метнул правую руку к рукоятке пистолета.
Но рука Харлана замерла прямо над ложей его оружия — пауза настолько ничтожно малая, что это было всего лишь намеком на паузу.
Однако этого было достаточно, чтобы вывести Ласкара из равновесия, и, вытаскивая оружие, он взглянул на кобуру Харлана.
Дюжина мужчин, наблюдавших за происходящим, впоследствии клялась, что Ласкар первым выхватил револьвер;
что оно было у него в руке, когда в него попала пуля Харлана. Но Девени знал
лучше; он знал, что Ласкар был мертв на ногах еще до того, как дуло его
оружия выскочило из кобуры, и что выстрел, который он произвел, был
результатом непроизвольного мускульного движения; что он нажал на спусковой крючок после того, как пуля Харлана попала в него, и в то время как его пистолет расшатывался в его руке.
Ибо Девени видел, как пуля из ружья Ласкара швыряла песок к
ногам Харлана после того, как оружие Харлана послало свою смерть навстречу Ласкару. И Девени открыл секрет «ничьи» Харлана. Пауза, конечно, была уловкой, чтобы сбить противника с толку. Но молниеносное прикосновение
руки Харлана к прикладу не было обманом. Это была чистая скорость, его
рука двигалась так быстро, что глаз не мог уследить.
И Девени не мог получить удовольствия от своего открытия. Харлан подождал,
пока пальцы Ласкара сомкнутся вокруг ложи его пистолета, прежде чем
вытащить свой собственный, и, следовательно, в сознании тех, кто был
свидетелем стрельбы, Харлан был оправдан. Шериф Гейдж тоже так думал. Ибо, после того как тело Ласкара унесли, Харлан подошел к тому месту, где стоял шериф, и коротко сказал:«Ты хочешь, чтобы я для этого?»
Шериф Гейдж покачал головой. «Я думаю, все видели, как Ласкар пошел за своим
ружьем. У него не было никакого призыва, чтобы пойти за своим ружьем. Если бы вы застрелили его без того, чтобы он дотянулся до него, все было бы по-другому».
Харлан холодно сказал: «Теперь я готов к этому испытанию».
Глаза шерифа загорелись каким-то тайным смыслом, когда они встретились
с глазами Харлана. Он стоял на небольшом расстоянии от Девени и
намеренно закрыл глаза на Харлана. "Суд - ад!" — заявил он, — вы уничтожили улики. Харлан обернулся и увидел Девени, стоящую рядом. И на мгновение, когда их взгляды встретились — ровный и холодный взгляд Харлана, пылающий безошибочной враждебностью Девени, — толпа, бывшая свидетелем расстрела Ласкара, снова замерла, а над улицей воцарилась
тишина, предвещавшая дальнейшее насилие . Затем Девени резко развернулся и пошел к «Первому шансу». Однако не успел он сделать и нескольких шагов, как дальше по улице, в сторону Трапезной, послышались звуки суматохи — мужчина ругался, а девушка кричала. Девени остановился и повернулся к точке, откуда доносились звуки, и на его лице появилось хмурое выражение. Харлан тоже повернулся. И он увидел на небольшом расстоянии вниз по улице бегущую девушку, ее волосы развевались вокруг нее, ее глаза были дикими от испуга и ужаса. За ней шел мужчина, ругаясь на бегу. Харлан тоже слышал проклятия шерифа Гейджа — слышал, как он сказал: «Это дочь Лейна Моргана — Барбара! Какого черта она здесь делает?» Девушка, опережая своего преследователя не более чем на дюжину футов, побежала прямо к Харлану. И когда - когда она подошла ближе и он увидел, что она действительно идет к нему - ее глаза были на нем, как будто она выбрала его как защитника - он двинулся к ней, выхватив одно из своих ружей, как он пошел. И, ухмыляясь, когда она приблизилась к нему, он широко раскинул руки, и она бросилась прямо в них, и положила голову ему на плечо, всхлипывая и говоря бессвязно. В то время как Харлан, его ухмылка исчезла, когда он посмотрел на ее преследователя, который остановился в полудюжине шагов от девушки, скромно скомандовал: а потом встань на дыбы и объяснись . Зачем ты гонишься за этой девчонкой? Мужчина покраснел, посмотрел вниз, затем на Девени. Последний, с надутыми губами и свирепо сияющими глазами, подошел к тому месту, где Харлан стоял, обнимая девушку одной рукой, в то время как Лоусон, Роджерс, Гейдж и несколько других мужчин медленно подошли и встали рядом с ним. ГЛАВА VII ОДИНОЧНАЯ Заметив согласованное движение к нему, Харлан ухмыльнулся Барбаре, мягко высвободился из ее хватки и подтолкнул ее к двери офиса шерифа. Она не возражала, так как чувствовала, что грядут новые неприятности, и знала, что не должна препятствовать никаким действиям, запланированным ее спасителем. Выйдя на улицу за несколько минут до этого, она заметила приготовления к последовавшей за этим стремительной трагедии; и, несмотря на ее дикое желание убежать от человека Девени, она остановилась, очарованная зрелищем, представленным двумя мужчинами, играющими со смертью. Она остановилась на небольшом расстоянии, присев к фасаду здания . И пока она пряталась там, дрожа от нового опасения, преследователь настиг ее. Она почти не замечала его и не сопротивлялась его хватке за руку, настолько силен был ее интерес к происходящему. Но внезапный конец романа снова заставил ее вспомнить о собственной опасности, и, когда она увидела, что Девени переходит улицу, она вырвалась из сдерживающей хватки мужчины и побежала к Харлану, убежденная, что он - потому что он казался враждебным к силам, выстроенным против нее, - защитил бы ее. И теперь, вжавшись в открытую дверь кабинета шерифа, она, затаив дыхание, с напряжением чувств наблюдала за движущимися фигурами в драме. Харлан немного попятился к двери, в которой стояла Барбара. Это движение было стратегическим и было совершено обдуманно. Он смотрел на население Ламо — по крайней мере, на ту его часть, которая была дома, — с утешительной уверенностью, что никакая часть населения не сможет от него отстать. Пистолет, который он выхватил при приближении преследователя Барбары, все еще был в его правой руке. Он никому не угрожал, и все же, казалось, угрожал всем в пределах его досягаемости. Ибо, хотя пистолет был свободно сжат в руке Харлана, дулом вниз, в глазах человека светился предостерегающий огонек. Улыбка на его лице тоже была беременна обещанием насилия. Это была поверхностная улыбка, не проникавшая глубже его губ, и за ней, частично замаскированной улыбкой, люди в группе на улице могли уловить губительную страсть, которая владела человеком в это мгновение. Девени, который приблизился к точке в пределах дюжины футов от Харлана, медленно, неохотно остановился, когда мельком увидел странный блеск в глазах Харлана. Все остальные, включая шерифа Гейджа, также остановились, причем большинство из них находились на значительном расстоянии, как предполагалось их представлениями о благоразумии. Ухмылка Харлана стала ироничной, когда он заметил паузу — согласованную негибкость населения Ламо. "Кажется, есть куча людей, желающих поболтать," сказал он скромно. -- И никто меня не теснит. Это вежливо и прилично. Кажется, вы все догадались, что места предостаточно, и тесниться не обязательно . его жилет - все равно, как если бы он был членом банды киска-кафе, которую я видел в Чикаго , строит лунные глаза на девчонок. Небесные крюки на ваших плечах любым способом, чтобы удовлетворить вашу идею безопасности. Поднимите их! Барбаре это показалось нелепым, несмотря на тень трагедии, которая скрывалась за всем этим — смущенное поведение, с которым граждане Ламо подчинились приказу, и зрелище, которое они представили после этого. Руки Девени поднялись последними. В его глазах был холодный злобный взгляд , когда под непоколебимым взглядом Харлана он наконец поднял руки и выставил их ладонями наружу, словно для осмотра. Роджерс немедленно подчинился. На его лице была улыбка, слабая и наводившая на мысль о мрачном веселье, потому что он был мысленно измучен созерцанием затруднительного положения Барбары и не мог придумать никакого плана, которым он мог бы помочь ей. Лицо Мидера Лоусона было угрюмым и полным бессильной ярости, и он посмотрел на Девени с горьким обвинением, когда увидел, что здоровяк намерен подчиниться приказу Харлана. Преследователь Барбары, почувствовав на себе сердитый взгляд Девени и с тревогой осознав, что Харлан не забыл его, покраснел и смутился. Он вздрогнул, и румянец на его лице усилился, когда Харлан в тишине, последовавшей за согласованным поднятием рук, резко сказал ему: «За что ты пытался загнать эту девушку? широко открыто!" Мужчина глупо усмехнулся, украдкой взглянув на Девени. -- Да ведь, -- сказал он, заметив хмурый взгляд Девени, -- я думаю, это потому, что я проникся к ней блеском. Я пытался сблизиться с ней на площадке возле " Еданого Дома", и она... ---" "Вы лжете!" Это была Барбара. Бледная, с горящими негодованием глазами, она вышла на улицу и встала рядом с Харланом. — Этот человек, — продолжала Барбара, указывая на краснолицего преследователя, — сегодня утром сказал мне, что Люк Девени велел ему следить за мной, что я не должна выходить из своей комнаты, пока за мной не придет Девени. заключенный. Он не пытался заняться со мной любовью. Я должен был убить его». Речь сняла напряжение, в котором находилась Барбара; поток слов, сорвавшихся с ее губ, стимулировал ее мысли и отбрасывал их назад, к ярким эпизодам ее принудительного заточения; они вызвали в ее сознании воспоминание о разговоре, который она слышала между Мидером Лоусоном и Стромом Роджерсом о ее отце. Она забыла о Харлане, Девени и остальных и побежала к шерифу Гейджу. Гейдж, высокий, стройный мужчина сорока лет, был бледен и чувствовал себя неловко, когда смотрел на белое, вздернутое лицо девушки. Он вздрогнул от исступленного призыва ее глаз и, не дрогнув, вынес боль от ее крепко сжимающих пальцев на плоти его рук. "Сделал - это отец _dead_!" Она ждала, отчаянно тряся Гейджа. И Гейдж не ответил, пока его взгляд не пробежался по толпе. Затем он медленно и неохотно сказал: - Я считаю, что он мертв. Девени говорил мне - он обвинял этого человека, Харлана, в убийстве твоего отца. Барбара развернулась и столкнулась с Девени. Ярость, яростная и страстная, пересилила горе, которое она испытывала по поводу смерти отца. Шок был ужасен, но он случился, когда она высунулась из окна, слушая Роджерса и Лоусона, когда она много минут лежала без сознания на полу комнаты. Поэтому чувство, которое она испытывала сейчас, было не совсем горем, а скорее неистовым стремлением наказать людей, убивших ее отца. — Вы обвинили этого человека в убийстве моего отца? — спросила она у Девени, подходя к нему и вставая, стиснув руки, с мертвенно-бледным лицом и пылающими ненавистью глазами. «Тебе лучше знать. Я слышал, как Стром Роджерс сказал Мидеру Лоусону, что это сделали Долвер, Ласкар и еще кто-то, кого он называл «Шеф». Я хочу знать, кто эти люди; я хочу знать, где я могу их найти! Я хочу, чтобы ты сказал мне!" — Ты расстроена, Барбара, — медленно и хладнокровно сказал Девени со слабой улыбкой на лице. "Я ничего об этом не знаю. Я просто повторил Гейджу слово, которое принес Ласкар. Ласкар сказал, что этот человек, Харлан, застрелил твоего отца. Это произошло примерно в дне пути - недалеко от Сторожевой скалы. Если Ласкар солгал, ему заплатили за его ложь. Потому что Харлан… — Девени сделал паузу, не закончив фразу, потому что девушка резко отвернулась от него и подошла к Харлану. — Это был Ласкар — человек, которого ты только что убил? — Ласкар и Долвер, — полагался Харлан. — Их было трое, — сказал твой отец. Один убежал ночью, оставив Долвера и Ласкара доделывать работу . Я наткнулся на них прямо, перейдя сюда из Пардо . не хватило духу замарать пустыню такой сволочью, как он». Глаза девушки на мгновение блеснули ядовитым удовлетворением. Потом она сказала дрожащим голосом: "А отец?" "Я похоронил его возле скалы," скромно ответил Харлан. Беззвучно, закрыв глаза, Варвара погрузилась в уличную пыль. Харлан смягчил силу ее падения левой рукой, частично поддерживая ее, пока она не рухнула; затем, его глаза вспыхнули холодным пламенем, он резко крикнул, не сводя глаз с группы мужчин: «Бери ее, Гейдж! Возьми ее на свое место!» Он подождал, пока Гейдж занес внутрь вялую форму. Затем его плечи поникли, тяжелый пистолет в правой руке пришел в равновесие, пальцы левой руки коснулись приклада оружия в кобуре на левом бедре, бессмысленный блеск в глазах сказал всем, что его чувства Он сказал Девени: «Я видел ту сделку в пустыне. Она была не на уровне. Я не ангел, но когда я сбиваю человека, я делаю это честно и прямо… "даю ему шанс. Я послал этого подлеца Долвера - и этого койота Ласкара. Это была грязная, гнилая сделка, как они подставили Моргана. Это меня раздражает - я думаю, вы можете услышать мои погремушки правильно теперь. Я остаюсь в Ламо, и я останусь с этой девушкой Барбарой, пока вы, ребята, не научитесь ходить прямо, как мужчины! Он сделал паузу, и воцарилась тяжелая тишина. Ни один мужчина не шевельнулся. С губ Харлана сорвалась ухмылка – кривая, насмешливая, сардоническая ухмылка, которая выражала его презрение к мужчинам, стоявшим перед ним. — Никаких мыслей, а? — усмехнулся он. «Есть некоторые парни, которые предпочли бы драться с женщинами, и их мысли не звучали бы правильно, если бы они окружили себя словами. Я вас больше не задерживаю . Разоблачение может сделать его прямо сейчас. Те, кто абсолютно уверен, что они закончили, могут бродить дальше, стараясь не заниматься какими-то обезьяньими делами! Он стоял, наблюдая, его широкий взгляд охватывал их всех, пока один за другим мужчины в группе молча не удалились. Они не ушли далеко. Некоторые из них просто заходили в близлежащие дверные проемы, другие медленно брели по улице и останавливались поодаль, чтобы оглянуться. Но никто не сделал враждебного шага, потому что они видели трагедию, в которой фигурировал Ласкар, и у них не было никакого желания провоцировать Харлана, чтобы он снова выразил холодный гнев, дремлющий в его глазах. Мидер Лоусон был первым из близких друзей Девени, покинувших группу. С угрюмым лицом и ядовитыми глазами он перешел улицу к «Первому шансу» и остановился в дверях рядом с Балло, который был заинтересованным зрителем. Затем переехал Стром Роджерс. Он медленно повернулся, бросив вопросительный взгляд на Девени, которая все еще стояла неподвижно. Девени опустил руки — они висели по бокам, правая рука была обращена ладонью к Харлану, красноречиво свидетельствуя о миролюбивых намерениях ее владельца. Взгляд Роджерса включал вывернутую наружу ладонь, и его губы изогнулись в слабой улыбке. Улыбка не исчезла, когда его взгляд переместился на лицо Харлана, и на мгновение, когда взгляды двух мужчин встретились, в них преобладала оценка. Харлан уловил в глазах Роджерса мрачное презрение к Девени и злобное удовлетворение; Роджерс увидел в глазах Харлана то, чего не видел ни один из мужчин, сталкивавшихся с этим человеком, — холодный юмор. Затем Роджерс ушел, оставив Девени один на один с человеком, нарушившим его планы. Девени не изменил своей позиции, и какое-то мгновение после отъезда Роджерса не было произнесено ни слова. Затем впервые с тех пор, как он спешился из Чистилища, глаза Харлана утратили свою широко раскрытую, всеобъемлющую пустоту. Они встретили Девени честно, с постоянной, прямой, скучной интенсивностью; свет в них напоминал желтое пламя, которое Девени однажды видел в глазах мексиканского ягуара несколько лет назад в лагере на Нойсесе. Девени знал, что означал свет в глазах Харлана. Это означало наличие дикой, раздирающей страсти, стихийных порывов; это означало, что человек , стоявший перед ним, жаждал убить его, ждал малейшего его враждебного движения. Это значило больше. Блеск в глазах Харлана указывал на то, что этот человек обладал тем странным и почти сверхъестественным инстинктом чтения мыслей, что он мог уловить в чужом взгляде мысленный импульс прежде, чем мускулы другого могли ответить на него. Кроме того, это означало верную смерть для Девени, если он подчинится наполовину сформированной решимости рисовать и стрелять, которая была в его сознании в этот момент. Он опустил веки, пытаясь скрыть эту мысль от Харлана. Но когда он снова поднял взгляд, то увидел, как губы Харлана скривились в холодной улыбке, увидел, как Харлан медленно убирает в ножны пистолет, который держал в правой руке. И теперь Харлан стоял перед ним, оба оружия в кобурах. Он и Девени противостояли друг другу на основе равенства. Харлан не воспользовался преимуществом. Судя по всему, если Девени сейчас решит сделать ничью и бросить, его шансы будут такими же хорошими, как и у Харлана. И все же Девени знал, что они не так хороши. Дело в том, что действие Харлана, когда он вложил пистолет в ножны, убедило Девени в том, что человек угадал его мысли по выражению его глаз до того, как он закрыл их веками, и он был убежден, что Харлан ощутил холод ужаса, охвативший его в этот момент. мгновенный. Он был уверен в этом, когда услышал голос Харлана , низкий и насмешливый: «Ты ждешь разборок?» Девени бледно улыбнулась. "Я не против сказать вам, что минуту назад у меня было такое представление. Но я боялся, что могу быть немного медленным. Когда вы сбили Ласкара, я наблюдал за вами, пытаясь узнать секрет вашего розыгрыша. Я не Я не учусь этому, потому что секрета нет - вы просто прирожденный стрелок без изъяна. Вы самый быстрый человек с ружьем, которого я когда-либо видел, - и я снимаю перед вами шляпу. Харлан слабо улыбнулся, но глаза его не утратили своей бдительности, а пламя в них заметно не остыло. Только его губы выдавали любые эмоции, которые он испытывал. Он не доверял Девени, так как видел полусформировавшуюся решимость в глазах человека, и его мускулы напряглись в ожидании подвоха. — Ты остался здесь не для того, чтобы сказать мне это. Начни настоящий разговор. "Правильно - я не сделал," сказал Девени. Теперь он был спокоен и мягок, восстановив самообладание. «Хиггинс следил за Барбарой Морган по моему приказу. Но я не хотел причинить девушке вреда. Я знал, что она была в городе, и я слышал, что несколько парней строили планы относительно нее. Поэтому я поставил Хиггинса охранять ее. ... Естественно, она думала, что я причинил ей вред. — Естественно, — сказал Харлан. Девени холодно сказал: «Я признаю, что у меня плохая репутация. Но это не относится к женщинам. Это больше в твоей сфере». Он многозначительно посмотрел на друга. "Имеешь в виду?" - О, черт, вы достаточно хорошо понимаете, что я имею в виду. Вы сами не такой законопослушный гражданин. Я слышал о вас - часто. И я восхищался вами. Дело в том, что я мог бы найти место, где вы подошли бы в самый раз. Нам нужен еще один человек - человек с вашими общими размерами и характером. Харлан усмехнулся. «Я благодарю вас. И я очень ценю то, что вы сказали . Я вам так нравился, что вы пытались подставить меня по поводу того, что выслали Лейна Моргана». — Это бизнес, — рассмеялся Девени. — Значит, вы были неизвестной величиной. "Но не сейчас - а?" вернулся Харлан, его глаза мерцали с холодным юмором. «Ты меня правильно понял. То, что я болтал о том, чтобы прилепиться к Барбаре Морган, не было настоящим товаром, а?» "Конечно, нет!" — засмеялся Девени. — За этим должен стоять какой-то эгоистичный мотив . — Ты точно мне не поверил? «Конечно, нет», — усмехнулся Девени, потому что ему показалось, что он увидел отблеск неискренности в глазах Харлана. «Тогда мне придется снова тявкать, — сказал Харлан. "Теперь поймите это прямо. Я придерживаюсь Барбары Морган. С этого момента я управляю ранчо Секо. Я управляю им по-своему. Никто не беспокоит Барбару Морган, кроме тех парней, которых она хочет беспокоить. Она. Это тебя отпускает. Ты мерзкий койот, и у меня нет с тобой ничего общего, кроме рукоятки ружья . Я разорву тебя на части!" Лицо Девени изменило цвет. Он раздулся от ядовитой ярости, злобно заблестели глаза и напряглись мускулы. Он встал, борясь с охватившей его жаждой убийства, почти убеждённый воспользоваться жалким шансом опередить Харлана до его оружия. "У вас есть понятия, а?" — услышал он насмешливый голос Харлана. «Ну, не порти их. Я был бы рад, если бы ты почувствовал, что должен был начать неделю назад». Девени улыбнулась с отвратительной безрадостностью. Но он снова поймал пламя в глазах Харлана. Он повернулся, ничего больше не говоря, и пошел через улицу, не оглядываясь. Улыбки последовали за ним; несколько человек шутливо заметили, и почти сразу же, зная, что этот последний кризис миновал, граждане Ламо возобновили свои прерванные удовольствия. Харлан стоял неподвижно, пока Девени не исчез в «Первом шансе», затем быстро повернулся и вошел в офис шерифа. Глава 8 Барбара в недоумении Полчаса спустя, с Барбарой Морган, на «Билли» — пегом пегом , — ехавшей рядом с ним, Харлан выскочил из Ламо в Чистилище. Они пошли по тропинке — слабой и узкой — которая вела на юг, потому что Барбара сказала, что Ранчо Секо лежит в этом направлении. Харлан не видел ни Девени, ни Роджерса, ни Лоусона после сцены перед офисом шерифа. Он некоторое время разговаривал с Гейджем, ожидая, пока Барбара Морган немного оправится от пережитого шока. Затем, когда он сказал ей, что собирается сопровождать ее на ранчо Секо — а она не возражала, — он отправился на поиски ее пони и нашел его в конюшне позади трактира. Насколько Харлан знал, никто в Ламо, кроме шерифа Гейджа, не наблюдал за отъездом его и Барбары. И пока они уезжали, между ними не было произнесено ни слова — Ламо наконец превратился в почти невидимую точку в огромном зияющем пространстве, которое они оставили позади. Барбара чувствовала странное равнодушие к происходящему; ее мозг был в состоянии тупой апатии, вызванной шоком и периодом страха, в котором она жила больше дня и ночи. Ей, казалось, было все равно, что с ней случилось. Она знала наверняка, что едет к ранчо Секо с человеком, которого, как она слышала, другие мужчины называли преступником; она понимала, что, должно быть, чем-то рискует, принимая его эскорт, - и все же она не могла заставить себя почувствовать тот ужасный страх, который, как она знала, должна испытывать любая молодая женщина в ее положении. Ей казалось, что теперь ничего не имеет значения - очень много. Ее отец был мертв — убит какими-то людьми — двое из которых были наказаны смертью, а еще один — таинственный человек по имени «Вождь» — которого убьют, как только она найдет его. Это решение глубоко засело в ее сознании. Однако через некоторое время ее взгляд остановился на Харлане, и она много миль изучала его, не подозревая его. И постепенно она начала думать о нем, удивляться, почему он защитил ее от этого человека, Хиггинса, и почему он едет с ней на ранчо Секо. Через некоторое время она дала ответ на свой первый вопрос: Он защитил ее, потому что она бросилась в его объятия, пытаясь вырваться из когтей преследовавшего ее человека — Хиггинса. Она вспомнила, что когда она стояла у окна, наблюдая, как Харлан спешился перед конторой шерифа, он, казалось, произвел на нее благоприятное впечатление. Вот почему, когда она увидела его перед собой на улице, после того как он застрелил Ласкара, она избрала его своим защитником. Это казалось логичным поступком, потому что он ополчился против ее врагов, убив Ласкара, и было разумно предположить, что Ласкар и Хиггинс были в союзе с Девени, что Харлан защитит ее. До сих пор все это казалось чрезвычайно естественным. Именно тогда, когда она начала задаваться вопросом, почему Харлан сейчас с ней, элемент тайны, казалось, стал преобладать. И она была озадачена. Она начала размышлять о Харлане, и ее мысленные усилия в этом направлении прогнали мрачные мысли, которые почти захлестнули ее после того, как стало известно о смерти ее отца. И все же они проехали более десяти миль, прежде чем она заговорила.