Я умер там, где сумрачно скрипели
И колыхались злые ели.
И друг за другом тянутся апрели.
Мои ладони, жаждя рук, болели,
Но, как и водится в поэме,
Они осталися без ласк и охладели.
А я и сам хотел любить до болей,
И, между прочим, мог, но щели,
Что пропускали б счастье, очерствели.
А я хотел любить, но трели,
Твердящие, что все, порядком, надоели,
Заставили меня и моё сердце к цели:
«Забудьте этот бред» — дойти и вот надели
Венец творения терновый на меня ли.
Любовь и счастие к родной душе во мне кипели,
Но жаль, что полюбить меня так сильно не сумели.