Крутились стрелки в стиле гранжа
и уши чистились Нирваной.
Я водку смешивал с оранжем,
а потому ничем: ни рваной,
потертой улицей джинсухой
не дорожил, ни тем, что часто
в подъездах, где тепло и сухо,
сквозь дым проглядывало счастье.
Был город Шахты, вроде трупа,
печальным зрелищем итога,
и оттого смотрелись глупо
цветы у школьного порога.
Живым осталось в нём "сегодня",
а муть абстрактных " до" и "после"
не выживала в подворотнях,
где мы и нам ломали кости.