Рассеялся туман. Вернулась позолота
Задумчивых огней июньского тепла.
И тянется рука к чернилам и блокноту,
И просится строка с ожившего стола.
Мой Пушкин, знал ли ты, что я возникну позже?
И обрету тебя в глаголах вышних строф…
Когда-то в век иной мы встретимся, быть может,
Среди иных высот и новых катастроф.
Я протяну ладонь, а ты узнаешь почерк…
И будем мы идти по солнечному дню.
Нашептывать стихи, и, прикрывая очи,
Тянутся, как ростки, к июньскому огню.