Придворный чиновник камергер Нарышкин*,
Воспитанный в иезуитской среде,
Живя в Петербурге, насмешливый слишком,
Карьеру построил свою при дворе.
К своим подчинённым был крайне бесщадный,
Надменность и спесь на себя напускал.
И вкупе с роскошеством малоприятный
Портрет этот злостный характер соткал.
Любитель бахвальства и праздной утехи
Окрасил беспутством свой жизненный путь.
А нравом крутым в исторической вехе
Прослыл как чиновник, вгоняющий в жуть.
Но больше запомнился странной кончиной,
Носившей мистический, тайный окрас,
Случившейся по неизвестной причине,
Изложенной ниже без всяких прекрас.
Уйдя с руководства придворной конторы,
Лишившись дворцовой квартиры и льгот,
Покинул прославленный северный город,
Вернувшись в именье и прожив там год.
Скончался внезапно его камердинер,
Приехав с Одессы, где был по делам,
Направленный лично своим господином, -
От крымской горячки ушёл к праотцам.
Известье Нарышкина так подкосило,
Что стал с головой он совсем не в ладах,
А воображение усугубило,
Прибавив к унынью панический страх.
Предчувствуя беды, стал часто молиться,
Надеясь избегнуть худого конца.
Но только от рока никак не укрыться -
Печальная участь ждала гордеца.
Однажды, домой возвращаясь с прогулки,
Спросил у прислуги, какой нынче час.
"Шестой", - был ответ. Сердце вздрогнуло гулко:
" А вечер иль утро настало сейчас?"
В вопросе свозила слепая надежда.
Однако в ответе звучал приговор.
"Уж вечер", - лакей пояснил, как и прежде,
Узрев господина задумчивый взор.
Хозяин сказал, что уже не увидит,
Как утром рассвет озарит его дом,
Что близкий конец своим сердцем предвидит.
И всё, что сказал он, свершилось потом:
Готовясь ко сну, пребывал он в волненье.
К кресту приложился и тихо уснул.
А в пятом часу, пробудясь на мгновенье,
Почил без страданий и в вечность шагнул.
* Нарышкин Кирилл Александрович (17.08.1786-26.10.1838)