("Далёкие странники", дорама; Се Ван)
Не стало тайным явное, и день зимы твоей не превратился в осень, и тень твою здесь больше не отбросит мой силуэт, застывший в пустоте дверных проёмов, лабиринтов ширм и замерших в молчании полотен, где журавли в рассветной позолоте и первый луч касается вершин.
Где я играю белыми, рука не дрогнет в нерешительности детской, и первая непрошеная дерзость сомнений, не озвученных пока, неумолимо не сорвётся с губ, ещё нарочно сложенных в улыбку. Где ты имеешь право на ошибку, там я тебе однажды помогу
качнуться, оступиться и упасть, в падении с собою увлекая картины, свитки, золото и камни, тоску и месть, предательство и власть, чужую скорбь, отцовскую любовь и журавлей на изумрудном шёлке —
я всё отдам, бери, куда ни шёл бы.
Меня — оставь, я не пойду с тобой.