Ты слышишь, Отче?
Я у алтаря молю тебя о милости убого – себя я вверил миру чёрных ряс, отрёкся от земного ради Бога; Тебе принёс я верности обет, который – о, прости меня! – нарушил…
Я клялся: буду преданным тебе, отныне и навек, внутри, снаружи, душой и телом, счастьем и тоской, последним вздохом, первыми слезами.
…внутри меня – чудовищный раскол, Геенна с зубы скалящими псами. Закрыв глаза, я думаю о Ней: о чувственных губах и нежных сту;пнях…
Господь, я её жаждал тем сильней, что знал: моё желание преступно!
Когда я зряч, я истово молюсь, целую крест, холодный, как посмертье. Но жмурюсь – и твержу: люблю, люблю!
Ежесекундно предавая этим всё то, что Ты однажды показал, всё то, в чём клялся я, во что я верил.
…побрал бы чёрт проклятые глаза, что пробудили в моих чреслах зверя!
Она пришла, жестокая, как тьма, коснулась моих губ дыханьем Ада, и я поддался ей, сошёл с ума, вдохнул пары прекраснейшего яда… теперь я подчинялся только ей – лишь ей одной принадлежал отныне.
Прости меня, но в чувственном огне я ей позволил стать моей святыней. Горячкой; смыслом всех сердечных битв; моей душой, константой и основой.
О, Боже, грех мой в том, что я любил,
но я бы сотню раз влюбился снова.
09.06.23