Можно, я скажу ещё?
Довольно странно делать вид,
что именно нас обошла стороной эта вспышка,
рыбьим телом удар о речную поверхность,
думать, что нас не коснулась паника
майской зелени, выхваченной из ночи
лисьим движением прожектора.
До сих пор мы думали так:
ничего не изменилось,
не изменилось ни одно из имен,
объясняющих мир, заполняющих его
телефонные книги
своим присутствием.
А сейчас посреди улицы
произносишь слово "любовь" –
и оборачиваются все,
будто обращаешься именно к ним,
будто именно они несут на себе
эту терновую корону
влюблённых.
Может, именно теперь и стоит сказать –
изменился контур звучания,
как русло после долгой
работы тяжёлого потока.
Язык, как другое имя любви.
Язык, как доказательство существования
нашего потустороннего мира –
не отступает от тебя, будто овчарка, что именно тебя
выбрала в утренней толпе и теперь
преданно стережёт твоё лютое одиночество.
Будет глубже, чем память,
будет дольше, чем выдох,
и когда я уйду, то услышу тебя и с той стороны молчания.
Потому что нет ничего проще
пения.
Ничего печальней, ничего честней.
И тишины нет –
есть лишь наш страх заговорить.
И смерти нет –
есть лишь наш неразборчивый почерк.
04.06.2023
(Перевод с украинского)