Труд посвящён был добровольцам,
Распят им слабый морализм.
Толстовство чуждо богомольцу,
Как чужд был графа* нигилизм.
Злу не противиться? Возможно ль?
То значит: не любить Добро?
Сентиментальность осторожна,
Но положение остро.
Опровергал Ильин толстовцев,
Средь эмигрантов много их.
Шаг на заклание? Как овцы?
Сторонник мер крутых, иных.
Запрет на меч, запрет на силу?
А чем же Зло нам побеждать?
Толстовство трепетно и мило,
Но Злу не стоит угождать.
Был грех большой — статья** в газете.
Ильин оправдывал нацизм.
Являл его в красивом свете,
Считал: погубит большевизм.
Он осознал ошибку позже,
Увидев бездну черноты.
Нацизм-фашизм?! Нет, он безбожен!
Ужасен в свете наготы!
Соблазн был национализма,
Но он всегда ведёт в нацизм.
Противовесом большевизму?!
Нет Зла страшнее, чем фашизм!
Ильин духовно обновлялся,
Нет, крайности не для него!
От них в статьях отмежевался
Герой рассказа моего.
Примечание:
*Граф Лев Николаевич Толстой;
**Статья «Национал-социализм.
Новый дух». 17 мая 1933 года
была напечатана в парижской
эмигрантской газете «Возрождение».