И пошло, понеслось — то галопом, то рысью,
Под крутым переливом в церквах да на звонницах,
Ибо верили — счастье брусникою брызнет,
И душа после смертных боёв успокоится.
И повеет от степи ковыльной свободой,
А крикливый сапсан отведёт зорки оченьки
От напившихся крови… В изморе походном
Даст письмо дописать неразборчивым почерком.
Сколь оттоптано вёрст по распутью да хляби! —
И шершавая длань за кисетом потянется,
Запершит табачок, свою крепость являя,
Да закрутит винтом всех дымов многорядицу.
Полегчает. Отпустит. Да много ли надо —
Всё былое сквозь слёзы горючие стерпится.
А жена-то в дому — глядь! — ужо не брюхата,
Народила вечор голосистого первенца!
Стало краше на сердце под свист перепёлки,
Ох, и было до нас всюду новопреставленных!..
И неведомо, тишь — долга али недолга?..
На дороге подкова вражины оставлена.
Снова взят у Воителя жизненный заем,
Не вернёшь его к сроку — Воитель обидится.
Молча сгинула смерть, а куда — не сказала,
Чуткий взор Пересвета на облаке видится.
© 2023, Терентьев В. Ю.