Не вдруг сгустились тени за полночь присяжных
Судей тринадцать старцев вокруг моей постели,
И перекрестно спрашивать они голодно жадные,
Сломить чтоб волю разума бешенной метелью.
Свидетели – и смерти страх, и совести позора –
Перед лицом души встают с гримасою усмешки,
Клевещут с оговорим, мол, был и стал ты вором,
У чувств украл ты страсти, признайся, и не мешкай…
Подушка жаром пышет, стиснут тяжёлым одеяло,
С плеча рука недвижна, и колют тысячи иголок,
С болезни будто, с бредом, умом и телом вялый,
Из сна в явь пленка тонкая, а путь оттуда долог.
Луна висит большая, в раздвинутых портьерах
Рукою бледной шарит, нашла, и долбит в темя,
И краешком сознанья, лишенный чувство меры,
Осознаю два мира – я здесь, и вместе с теми…
Далёкий тихий скрежет, как жалюзи железной,
И плотный воздух разом становится нормальным,
Пригрезилось, что спящим я долго падал в бездну,
Судом или судилищем путь завершился дальний…
24.02.18.