Чердачные окна угрюмо распахнуты в лес,
и в доме мерзлее, чем в трюме, куда бы залезть,
да поздно, корабль уплыл, но остался билет,
унылый до смеха и пыльный, продать пистолет –
не выход. Ни танго, ни вальса не вспомнить ногам,
когда было пролито масло и ждут утюга
линялые шторы в цветочек – какой, не сказать.
И вроде платил, но не тот чек, не те паруса.
Не те, не про ту, как знакомо – усталые «не»,
и дом неживой гематомой застыл в желтизне
закатного солнца, так тихо. Не убереглась –
срывается вниз облепиха – с деревьев на грязь.
Чердачные окна разбито распахнуты в лес,
все честно покрыто и бито, засох геркулес,
в шкафу притаившись упрямо – не ест кашу кот,
и смотрит сквозь числа и рамы,
и даже не ждет.