(«Нинизм» из цикла «Тара»)
Всем тем, кто хотел,
чтобы им посвятилось!
«Бытие определяет сознание! … А ведь, скорее всё наоборот!
О такой у меня в мыслях неожиданной метаморфозе можно только мечтать … А, скорее всего, об этом нужно думать! … И, скорее всего, более тщательнее и только стоя! … Всё это для создания большего успеха в моей философии! … При этом телом надо находиться в очень устойчивом состоянии! …
Если к этой сентенции прибавить мысли из знаменитого изречения, придуманного в разных головах древне-римских-греков (наверняка были и такие когда-то там … и в то когда-то тогда), а точнее … Первую половину из их жизненной мудрости – «Ин вино вэритас, …», то с уверенностью можно сделать – вывод … Сильный и неопровержимый ¬ «Питие определяет …» …
Правда, до таких слов кто-то додумался ещё до меня … Жаль! … Но у меня вышло это вот наставление убедительней и доказательней … Потому, что я его вывела из исторической мудрости с применением логики жизни! …
Она такая сильная моя мысль не просто так от меня по миру выпущена… А хорошо, что моя мудрее, чем сентенция от тех, которые стоя за кружкой пива глупую иронию в свет пускают … Да ещё та ирония рождена в шалмане с неизвестной репутацией … Где и логики днём с огнём не найдешь и тем более не увидишь … Там одна жажда да нужда мелкая разная …
Моя нужда такая философия обоснованная и … Красивая в своей насыщенности, цветности, крепости, бесподобности и своевременности …» – так думалось без обиняков одной многоуважаемой, стоящей в одном спонтанно «намоленом» месте таре, купленной для утоления … Не имеющей особых мозгов, а скорее вовсе без оных, так как она была без головы, но с горлом.
Это никем неосязаемое размышление было доставлено в окружающее пространство от или из бутылки.
Внешний вид её был исключительно для вина. Ёмкостью она тоже была под наливное вино – 0.75л. Единственное, что можно отметить из её жизни, так это то, что она, жизнь, по разному прожитая, была многослойной … Впрочем, как у любой оборачиваемой стеклотары, принимаемой в пунктах сдачи\приёма вторсырья. Но это есть предварительная лирика.
Своим телом она была вылита из силикатного стекла, тонированного под густую зелень. Для свершения сегодняшнего планируемого, верного, радостного события у купивших её, на гладком бутылочном боку тускло отливала матовым цветом наклеенная этикетка.
Это украшение было не затёрто и маняще говорило о новизне и свежести, содержащейся внутри её хозяйки.
Этикетка кратко гласила об описании налитого в неё содержимого – «ВИНО»! Кроме этой информации, ничего иного о расширяющем воздействии приобретенного содержимого на ожидающий мозг от будущего им употребления, она в себе не несла ничего. Впрочем, слава виноделам и полиграфистам, что было хоть такое.
Единственное, что напрямую можно было бы отнести не к бутылочному содержимому (то есть вину), так это цвет этикетки – слабо коричневый с жёлтыми оттенками.
Таким своим скудным колором данный дизайн не манил эстэтов на приобретение задуманной загадки. Кроме этого он тоже ничего не говорил о возможном получении наслаждения от употребления внутрь так называемого «вина», обладающего неизвестным вкусовым изыском.
Но знающему страждущему человеку такое скромное цветосочетание и скудность текста не были противны … Скорее наоборот! … Такой человек улыбался и про себя думал – «Ну надо же до чего «додули» своей головой наши производители! … Из чего же такое вино выгнали винокурильщики? … Судя по краскам в простой «заманухи», можно подумать, что вино получили из самого, что ни наесть на всём белом свете, распространенного сырья … Дай Господи, чтобы что-то от винограда туда добавили … Эха … Не хай … Свинья не съест, берём!».
«Это, что же в меня такого напороли, что и писать винзаводчанам о том им не захотелось? … Много видела я разливов и по молодости, и уже в зрелом стеклотарном обороте … Моё использование всегда было чистое, открытое и с душой … Но, чтобы вот так … Без градусов … Без литража … Да без всего! …?» – так кричали во всё своё горло и на весь белый свет мысли ёмкости, параллельно человеческим мыслям.
Ожидающих будущего «священнодейства» от приобретенного «вина» числом в классическом измерении было трое. В такое количество входили – чей-то отец, чей-то сын и был ещё … Один приблудный с того или с той … С параллельной той улице, где был адрес нахождения магазина, в котором отпускался такой продукт.
Само действо происходило на природе и в укромном уголочке городского парка. Сюда редко заглядывал гуляющий просто так или от нечего делать подышать воздухом городской житель. Волнующие шумы от проживаемой городской жизни также не долетали сюда сквозь плотные кусты орешника. Они же, эти кусты, были приспособлены любителями тихого уединения для их сокрытия при душевном употреблении ими …
Конечно, это действо происходило не так, как в термах, где древние патриции проводили симпозиумы (помните, что в древней Греции это было ритуализированное пиршество). Но, всё же, как-никак, это тоже был ритуал в закрытом, спонтанно образующемся обществе ... Он, ритуал, был близок к греческому по своему несравненному и особо приличествующему духу!
Такое общество, в уже указанном составе, стояло в предвкушении того самого ритуала … Коллеги расположились вокруг цеховиков – представителей из тарного дела.
Сами же цеховики были представлены следующим составом.
Основой всему был деревянный ящик, стоящий вверх дном и покрытый пластиковой цветной скатёркой. На этом импровизированном столе возвышался бумажный пакет с содержимым внутри, которое характеризуется одним ароматным словом – «занюхать»! Гуртом, чуть в сторонке, тесно прижавшись друг к другу, кучковались «губастые» гранёные стаканы. Завершала и украшала нехитрую сервировку сама хозяйка стола – полная 0,75-литровая!
Место вокруг ящика было натоптано до голой земли, но чистое … Ничего из любой цеховой родни здесь не валялось! Компании ритуальщиков свято блюли это место в чистоте.
А сердобольные сборщики «стеклопосуды» не позволяли валяться пустой бутылочной таре. Для них она была, как прибавка к пенсии после определения таковой в пункты вторсырья.
Час пробил. Крепкая кисть, похоже, являющаяся продолжением и окончанием мужеской конечности – правой руки, обхватила гладкое круглое тело ёмкости и резко перевела его из вертикального положения в горизонтальное. Движение сопровождалось также быстрым и крепким, убедительным мужским словцом, не терпящим никаких возражений.
С таким вот смелым поворотом, ожидаемого исключительно всеми собравшимися, включая цеховиков, в бутылке мысли о жизни прервались на время … Но, началось трудовое использование её по назначению! Вино полилось в цеховую посуду, подставленную под струю.
Далее всё пошло, как положено во многих компаниях. Сам процесс ритуализированного пиршества не так интересен, а посему и шут с ним.
Что можно отметить из всего происходящего, так это то, что всегда в таком процессе возникает один и тот же вопрос ¬ «А поговорить?». Именно на него ответа не находилось. Говорить на любую тему сейчас не получалось. Это было от того, что в кустах спонтанно собрались представители разных социальных стратов.
По сему, один нервно курил, скрывая тем самым неизвестный никому диалог-монолог, кто-то вздыхал и ахал, выказывая тем самым озабоченность нахождения в бытии без разговора. Третий же молчаливо озирался по сторонам, как бы тем самым ища поддержку со стороны в широте начиная от флоры и до фауны.
«ВИНО» ещё не давало о себе знать в их головах … Но они с надеждой ждали того проявления …
В сложившемся молчании только мухи носились над ними, противно жужжа в ожидании остатков от «занюхать», комары «зюджали», мечтая напиться тогда, когда напьются эти кровоносящие объекты … Были даже такие инсекты, которые мечтали лезть в бутылку … Противный рой, состоящий из издающих противные звуки, дополняли ещё какие-то мелкие мошки … Они очень нудно досаждали вниманию стоящей в молчании компании …
Лето подарило собравшимся таких многочисленных свидетелей их трапезы … Зато зима такого себе не могла позволить, но это может быть и когда-нибудь впереди ...
Наполовину полная бутылка тоже молчала, впрочем, как и весь остальной тарный антураж, представленный исключительно цеховиками. Им ещё тоже не о чем было говорить … А оно может быть в дальнейшем так статься, что и потом тоже им не о чем будет обменяться из возникших своих мыслей ...
Ожидаемое воздействие от самого неизвестного миру «ВИНО», наконец-то проявилось с выходом наружу в разных формах! Кто курил, так тот тихонько запел, на непонятном ни для кого из сотоварищей языке. Слова из нудности, правда, были вроде на слух знакомые и из знакомых букв, но в произношении нечёткие и мало между собой связанные. Тот кто ахал, тот закружился в суете, что напоминало ритуальные шаманские движения по вызову небесных и лесных духов. Кто озирался на все четыре стороны взял и сконцентрировался головой. Он во все свои не моргающие глаза уставился ими на обеих своих развлекающихся коллег …
Его взгляд показался им странным, настороженным и не очень приятным и понятным … От такого неожиданного проявления со стороны приблудного, а именно – пристального, странного, повышенного внимания к встреченным им выпившим персонам, ритуализированный процесс начал принимать совсем иной оборот.
Чей-то отец, а также, и чей-то сын, в ускоренном темпе допили свою винную дозу, причитающуюся им по справедливости. Затем, они, быстро и не прощаясь ни с кем, ретировались в открытое парковое пространство.
«Там на людях как-то спокойнее будет! Ишь, как на него это «ВИНО» подействовало … Чисто озверел от непонятного пития … Мы то вот ничего, как были, как люди, так ими и остались … И останемся ими, какими бы градусами не были тронуты наши тела в этом испытании … Может даже сейчас мы ещё чище мыслями стали … И это при нашем высоком стремлении к светлому в жизни! …
Хорошо, что у нас давно от воздействия на организм всяческого принятого, привычка по сохранению устойчивости выработалась! … Главное тут – не смешивать …
Светлое к светлому, красное к красному, сладкое к сладкому … Крепкоё к крепкому! … И так далее по восходящей …
Надо бы нам запомнить эту личность на будущее … И другим его обрисовать … Мало ли, что у него в голове … Малахольный он какой-то … И не для такого непростого ритуала! … А «ВИНО» и вправду чудное … И голова чиста и ушли живые … Надо бы завтра ешё разочек его попробовать … Что-то мы не разобрались в нём до конца …» – решили две третьих ритуального коллектива.
При этом, каждый из них сделал этот одинаковый вывод про себя втихомолку. Им коллеги по особому недомыслию в своём страте обменялись телепатически, чему они сами удивились. Ведь раньше у них такого не бывало … С этаким явлением они, правда, встретились впервые … И всё же говорить о прошедшем на прямую языком из головы им было немного сложно … А мыслить своей, выпимшей головой, проще и удобней …
В этот самый момент мозги у них прочистились сами собой до самого их основания … Затем из голов напрочь исчезло упоминание о произошедшем ритуальном событии. Что тоже оказалось для них странно, когда они это почустовали …
На том с ними и простимся.
С третьим же участником познания непознанного всё было с точностью – «до наоборот».
Он почувствовал себя в ином окружающем, но не сказать параллельном, мире. Этот мир проявился в совершенно новом, ранее не виданном виде. Всё вокруг имело свой язык общения и вовсю им пользовалось. Кусты говорили с кустами, деревья с деревьями … И так дальше … По перечислению!
Ящик говорил с пакетом, пакет – со стаканами, стаканы – с бутылкой, бутылка – с её пользователем … Человеком! Человек же молчаливо всё слушал.
И, что самое интересное, разговор у них у всех был не бе-бе , а также ме-ме … Философия жизни, знание политической, международной и внутренней обстановки сквозила во всех мыслях … Как говориться в одном из шалманов – «С кем поведешься, от того, того с тем и наберешься!». Сложно на слух, зато правда.
Природа по каждой такой философии, теме или сентенции впитала в себя всё то, что было выдано от пребывающих в ней в окружающее их пространство …
Приблудному стоя внимать природе стало тяжеловато. Человек присел на одиноко стоящий возле ящика пенек. Он был из такой транзитной «мебели» один, а потому на него в тот процесс никто не покусился.
Из всех объектов к кому бы он обратил свой взор, была бутылка. Ей и досталась вся концентрация всего его взгляда. Бутылка тоже взирала на своего визави, но только одним местом – этикеткой. Они оба ощутили устойчивую телепатическую связь между собой. Все сторонние связи с обеих сторон были отключены.
– Ты, кто такой? – спросила хозяйка стола.
– Я – литератор! – ответил приблудный.
Вопрос его о том, кто есть его визави, был не совсем уместен, а потому он им был не задан.
– А, что, ты, тут делаешь, если ты литературствуешь? Разве здесь есть место для этого занятия? Я думала, что такое занятие требует уединённости, тишины, музы и … Может быть даже сделать немного выпимши для фантазийности … – не унималась бутылка.
– Ты, права! Всё это должно быть … Здесь же я ищу правду жизни! … Пытаюсь понять реализм через сюрреализм … Сидя дома мог ли я выпить твоё содержимое в компании чьего-то отца или такого же аналогичного сына … Скажу больше – я и бутылку, то есть тебя, один вряд бы ли купил … Дело не в средствах, а в твоём непривлекательном оформлении … Однако содержимое вызывает особый интерес … Его воздействие непередаваемо … Ещё ни разу я не разговаривал телепатически … Да ещё с бутылкой … Со стороны глядя можно подумать, что ко мне пришла белая горячка … Ан и нет! … Это всё воздействие твоего содержимого «ВИНО» … – не унимался литератор.
Бутылка от такой похвалы немного улыбнулась и слегка зарделась, правда, на тёмном зелёном стекле это явно не проявилось.
– А почему ты не ушёл, как те? – с интересом к собеседнику спросила ёмкость.
– Они пришли чтобы выпить и не более того … Я для них был, как нужный им до полного магического числа … Выпивали раньше всегда на троих … Вот я им и подвернулся … Мне же они были совсем не интересны ... А расслабиться от воздействия жизненной усталости мне очень надо было … Я даже себе предположить не мог, что так закончиться рядовой процесс … А когда «ВИНО» попало мне в голову … Тут уж мне многое открылось в окружающем вокруг … И очень стало интересно поговорить именно с тобой … Ведь, ты, многое видела в этой жизненной круговерти и многое можешь рассказать с необычного ракурса своей жизни … А мне будет интересно послушать … Мало ли какие сюжеты могут привлечь … А я их потом да в литературу … Может быть … – таково было признание литератора.
– Вот оно даже как! Что же, у меня в жизни такое впервые … Ну кому может быть интересна жизнь простой винной бутылки … Хотя, в жизни всё происходит так, как должно … Не спроста и ты тут, и я попала в руки твоей компании … А ещё и «ВИНО» такое в меня налили … Всё сошлось в одной точке с тремя неизвестными, а может с четырьмя …– пофилософствовала тара.
– Как это с четырьмя? – оторопел человек.
– А так … Я же не могу знать, кто будет покупать меня, открывать, наливать и выпивать … Такое становиться известно только по факту … А ещё, что в меня такое налили? … Узнаешь об этом только по информация с этикетки … А тут пусто! … Ладно всё свершилось … А посему и думать об этом нечего … Слушай … – воспарила визави.
«Сюжет первый»
«Как и всё в этом мире – я тоже была когда-то молода, а именно ещё ни разу не прошла через пункт приёма стеклотары! Сами понимаете, что речь идёт о моем внутреннем пространстве, оно тогда использовалось под дорогое, марочное вино. Было такое – «Мускат червонного камня»! Что, не помните такого, а я помню! Я в те времена не ходила по разным кустам. Жизнь моя протекала в престижных ресторанах! За меня давали в буфете 12.5 рублей (в номиналах по реформе 1961 года). Не каждому возможно такое по плечу-карману. Выпить-то все могут, да не каждому такое нальют. Только тому, кто с деньгами …
Меня ставили на стол рядом с КВВК и среди приличной дорогой закуски. Сказать какой? Я очень гармонировала с салатом «Лесная быль». Его цена была 10 целковых за порцию. Измерения меня в других закусках будет примерно такое же, потому не применяю. Чувствуете разностную ценовую политику? Что за меня давали и, что за него … Правда, у нас разное воздействие на употребляющего … Меня можно и без закуски … А закуску без меня … Не а!
Что было в нём, в том салате, для участия в сытости? … Это полное мммм! … Наверное проще сказать, что там не было … А были в нём представлены кусочки от всей существующей дичи, которая добывалась охотниками ... Даже не придумаете, какая там может не присутствовать … Салатные «участники» лежали в обрамлении всевозможных растительных солёных и маринованных лесных даров, свежих и мочёных ягод. И это всё для дополнения моего неподражаемого содержимого …
У меня самой даже слюнки текли, но … Десяти рублей у меня не было … Зато налитое в меня, потом соединялось с этими деликатесами внутри у вкушавших такую прелесть. А, как выходило потом … Дай Бог каждому ощутить …
При откупорке меня разливался такой аромат, что мой сосед коньяк, стеснялся своей крепости … Правда, не надолго … Здесь мериться не надо и не буду … У каждого благородного напитка свой потребитель …
По мере процесса употребления едоками, а их было двое – мужчина и женщина, они всё более раскрепощались … Он её трогал за коленки и чуть повыше под столом … Она тоже тайком тянула руки там же … Танцы нивелировали всё … Было очень красиво и чувственно …
Я и сосед со своих мест на столе с интересом смотрели и спорили о конечном результате … Ведь мы были уже почти опустошены …
К сожалению итог нас разочаровал … Мужчина выпил весь коньяк и лицом головы составил компанию салату … Потом его увели … Нас же убрали со стола …
Помню, как я оказавшись на кухне, наблюдала за тем, что работники кухни допивали из бутылок недопитое и доедали недоеденное, нетронутое в тарелках …
Таков был первый год моей интересной молодости …»
Бутылка выдохнула и обдала литератора духом «ВИНО». Литератор под воздействием аромата, приободрившего его через ноздри, очнулся от услышанного. Налил себе чуток от оставшегося в бутылке из своей дозы, чокнулся с бутылкой, и «ВИНО» перекочевало по назначению.
– Будешь ещё слушать? – спросила собеседница.
– Буду! – согласился собеседник.
0, 75 литровая продолжила.
– Меня из ресторана напрямую впервые сдали в пункт приёма … Пройдя это испытание, в ресторан я уже больше не попала, к моему большому сожалению … Жизнь оборачиваемой тары, как оказалось в дальнейшем, в основном проходит без прикрас и в других людях … Её можно описать по крупному такой схемой – «Винзавод – магазин – дом или улица, а иногда в кустах – пункт приёма – винзавод» … Редко я попадала в какое-нибудь кафе … О, тогда это было, как праздник … Но в основном из круга в круг жизнь строилась по описанному мною пути без существенных отклонений от установленной линии … – в рассказе тары почувствовались грустные нотки, которые порой подходили к слёзному порогу.
– И что же ничего интересного не было в таком однообразии? – посочувствовал слушатель.
– Отчего же! Был один, очень здоровый эпизод … Я попала на «картошку» в деревню! – встрепенулась «зеленотелая».
«Сюжет второй»
«Дело было в одном бывшем селе … Под Серпуховым … Можно спросить – «Почему бывшем?» … Всё просто … Храм был, но давно разрушенный … Вот и пойми – село это или не село …
Народу туда тогда навезли с города столичного … Поля с урожаем картошки были обширные … Урожай в земле тоже был … Ходи да собирай …
Можно было также просто ходить … Река Нара протекала мимо … В хвойных посадках росли рыжики да маслята, чернушки … Осень …
В деревне был магазин, а в магазине – мы … Разнокалиберные, разноградусные … Кто то был запылённый от давнего стояния, кто-то не задерживался надолго, уйдя наружу без единый пылинки … Всё зависело от дохода у жителей … Жизнь …
И вдруг автобусы с интеллигенцией … И не только с ней … Были в них и ценители крепкого употребления … Автобусы приехали для начала прямо к магазину … Пока в начальстве решали куда их селить, да как их питать, пассажиры скупили почти всё в зоне повышенного внимания магазина … В остальных зонах было почти пусто …
Всех поселили вперемешку в пионерском лагере … Тогда были ещё такие … Интеллигенция после обустройства вышла в беседки и принялась знакомиться между собой с помощью вин … Остальные разошлись по лесу …
Вскоре и те, и эти радовались, как дети окружающему миру … Интеллигенция бутылки побросала там же … Другие же вернулись из лесу с тем, с чем ушли … Но с той лишь разницей, что внутри они несли перелитое в живот … А пустую тару всю забрали с собой …
А вот то, что мне ещё понравилось … Те собрали всю брошенную мою родню во всём лагере … Назвать его «Пионерским» в тот момент, у меня язык не поворачивается …
Интеллигенция из одной палаты уже исполняла на разные лады серенаду Дон Кихота (музыка Д. Кобалевского, слова С. Богомаза):
На турнире, на пиру и на охоте
Ходят слухи об отважном Дон Кихоте
Тра-ля-ля-ля-ля
Как ярка на небе Солнца позолота.
Так прочна любовь и верность Дон Кихота.
……………….
Из другой палаты им в пику с неким напором в голосе разносились «Куплеты Мефистофиля» (из оперы Гуно ¬ «Фауст»):
На земле есть род людской
Чтит один кумир священный,
Он царит над всей вселенной,
Тот кумир ¬ телец златой.
……………………….
Сатана там правит бал, там правит бал
Сатана там правит бал, там правит бал
Сатана там правит бал, там правит бал
……………………….
Дело явно клонилось к конфронтации с непонятно каким исходом … Но всё в итоге обошлось … Весёлые женщины увели назад в лес особо задиристых запевал из куплетистов, разобрав их по парам …
«Донкихотцы» же умолкли сами по себе во сне …
Что самое интересное, так это то, что такое колобродство продолжалось несколько дней и ночей … Пока у приехавших, в обеих группах, не закончились деньги …
Тут уже было никому не до песен, не до лесной любви … Ни до чего! … Одна работа и никакого отдыха с расслаблением …
Вот тут сыграла практичность тех куплетистов … Пустой стеклотары они набрали два картофельных мешка … Для святого дела двоих освободили на полдня с обеда … Они снесли мешки в магазин … Нас обменяли на таких же только с налитым … Конечно в меньшем количестве … И так было до тех пор, пока не наступил самый минимум …
Я к чему это … Стеклотара всегда была универсальным достоянием и твёрдой валютой … В цене, которая ни при какой власти не падала, а только росла … На вырученные от её сдачи, замечу – причём везде, деньги, можно было жить припеваючи … И серенады и куплеты петь где приспичит… Только собирай да сдавай! …» – с патриотическими нотками разошлась в голосе бывшая хранительница «ВИНО».
– Эха! Надо за твою жизнь, выпить … И за всё из тебя выпитое! – подвёл итог услышанному литератор.
Махом он опростал остатки «ВИНО» в стакан, звонко ударил им по боку опустевшую рассказчицу и усё.
– Ох, уважил, так уважил … Впрочем, как и я тебя … А вот послушай ещё … Было в моей жизни такое эротическое Если представишь, то обхохочешься – раззадорилась было рассказчица.
Здесь надо заметить, что все остальные цеховики молчаливо не мешали рассказам хозяйки стола. Уважали они её очень. Развесив «уши» они приготовились слушать очередную байку об интимной жизни из жизни бутылки …
Но, образовавшийся сексуальный задор в бутылке, остудили неожиданно прозвучавшие невидимые слова из кустов.
¬ Батюшка, может можно забрать пустую тару-то? … Смотрю, сидишь ты один одинёшенек … Шёл бы ты домой, касатик … Что на пустую ея глядеть … Лучше на полную! … Да и уже темнеет, болезный! – дребезжащий голос какой-то невидимой бабушки вернул обоих в окружающую атмосферу.
Он пошёл домой, унося с собой новую правду жизни. Бабушка уносила новую будущую прибавку к пенсии. Бутылка уносила впечатления от уважительной встречи с литератором.
А ещё она подумала – «Дождалась светлого часа! У меня скоро наступит новый оборот – Новый год!».
Каждому своё в этом мире!
И желательно надо так, чтобы это «своё» совпадало с желанием нужного у того, кому это нужно! Сложно это на слух воспринять, зато – правда!
А. Коро, июнь, 2023 г., с. Тургиново