Недуг
Право, должен признать, что набрался к тебе
сил посредством письма обратиться,
будет время – прочтёшь, приобщишься к судьбе
не снискавшего титула принца.
Но не думай, что вновь – за толпою разлук –
ищет встречи с возлюбленной пыл мой,
ибо сам я застыл как забытый утюг
на просторах отчизны гладильной.
Сообщаю, минувшего счастья оплот,
что сегодняшней жизни прохлада
превращает проклятьем в нетающий лёд
всё к чему прикасался когда-то.
Что за фэнтези новых времён, отвечай?
дай пилюлю от жути постылой…
Видно, ты наделила меня невзначай,
уходя, этой дьявольской силой.
А хотя… просто молча прочти и забудь:
я к сему привыкаю недугу,
наших встреч вспоминая блаженную муть
да разлуку на скорую руку.
Словно призрак, один я грущу до сих пор
о свободе (неволит любовь!) и
вижу то, как трёхкомнатный мой Эльсинор
превращается в царство кротовье.
Догадки
Был в районе, как помнится, вторника
мной открыт алкогольный портал,
дабы разом на бедного Йорика
путешественник смахивать стал.
Собутыльника, скудного пайщика,
выгнав, пульт зажимаю в горсти,
хоть далёк от вестей зомбоящика,
от возможности их принести.
Столько раз находился на грани я,
что теперь, выходя за черту,
глажу белые руки страдания,
оставляя на них черноту…
Может быть, свыше сила имеется
(да такая, что – просто кранты!),
поднимает на крыльях, как мельница,
раздавить о предел высоты.
Знать, сражусь, хоть, увы, на моё копьё,
впопыхах наступил Росинант,
длань трясётся, под рёбрами ёкает
на неделе семь пятниц подряд.
…А возможно, что больно приелась ты,
что любовный закончен роман,
что от слишком заносчивой трезвости
я со вторника пьян вдрабадан.
Черновик
Мы встретимся снова, поскольку желаем того…
в какой-нибудь будущей жизни, в стихах, на мольберте…
сегодня ж и места найти не найти своего
ни в бренных ненужных делах, ни в покое, ни в смерти,
какая ж тут может быть встреча, хоть, впрочем, могла б
явиться, предстать пред судом персонального горя,
но с миром царевен порвав, подле чахнущих жаб
ступаешь куда-то по хрупким костям лукоморья,
живешь и не видишь того, что под самой рукой
моей никогда ты не станешь пустышкой земною,
ведь нет ничего для тебя за последней строкой
бумажной той башни, которая скомкана мною.