рубец гладкого черепа,
как глянец улыбки грязного рта,
чувствует луч холодного солнца,
и вываливает язык своя игра,
один наблюдает очередью глаз
постичь выстрел смысла,
другой молчалив…
это космос,
достичь своих измерений,
превращаясь в дым кривых зеркал,
спокойно течёт в слякоть отражений,
узнай бог, –
перед смертью верующих нет, –
сел - бы ближе к огню крематория,
смотреть в зеркало,
плоскую поверхность лица наградив
остро заточенным взглядом,
смотрел бы,
поднимающихся чёрных птиц на поверхность, стоя…
а я бросил в мешок
разрозненные странички жизни своей,
взвалил на плечо, да понёс,
если - бы вес мешка мог смотреть, –
давил - бы взглядом десятитонного пресса,
прижимал к земле,
не давал вздохнуть,
а рядом ветер запускал свои пальцы
в кроны впалых глазниц деревьев…
полёт луча холодного света,
ты дорог солнцу, как чувства медузе,
как дорог и бессмысленен
словосочетанию - человечья ценность,
эх космос,
в твоей квартире вселенная
возводит стены безграничных углов пространства,
я сижу слишком близко,
рядом,
но так далеко от всех твоих правил…
окна застеклены взглядами неподвижных глаз,
и тогда хочу петь,
и тогда становлюсь другим,
и тогда пишу скрипучим пером слов,
как яркой кометой задеты пробелы,
как безадресны многоточия,
ни чего не могу с собой поделать,
рубец моего черепа – длинная вязь,
порознь собранных вместе строчек.