То ли было, то ли нет – то приснилось мне в обед…
В лесу, где испокон времён
Царил порядок и покой.
Где каждый зверь и птица,
Всяк знал, как есть и где гнездиться,
Случилось вдруг оно…сказать то как?
И слова то не подберёшь приличного.
Откуда-то издалека, где ветры толь дурные,
Болота ядом дышат, иль что-то в том же роде –
Всё как –то неспокойно в изменчивой природе,
Явился вдруг чужак гневливый и смурной.
Сказали: «Лев». Ну лев, так лев!
Пришёл - живи, блюди лесной порядок,
Да прочим не мешай. Не тут- то было!
Давай чужак в лесу иные наводить порядки –
Всё здесь его! Кто не согласен с тем –
Неправильный и гадкий.
Лев, вроде бы, хромал и был не боек, между прочим,
Но рык его аж до корней древесных проникал,
И страшно было очень!
И свита у него как на подбор –
Шакал, шакал, ещё шакал -
Собак трусливых и подлючих стая.
Да это ж банда! – плохо всем,
Да делать что - никто не знает.
Все звери поддались и стали смирными.
Один медведь на суету внимания не обращал.
Ходил, где хочет, где захочет спит,
Сбирает ягоды и корешки
И на реке таёжной ловит рыбу.
Чужак медвежье свободолюбие терпел - терпел, не вытерпел!
Попробовал медведю указать на правила свои.
Медведь спокойно отвернулся и зевнул.
Тут лев разгневался, шакалы завизжали!
Ну быть беде! В лесу переполох,
Сорочий гвалт, бедлам и птичий гам!
Тут лев осмелился и рыкнул на медведя.
Медведь поднялся и пошёл вперёд,
Оскалив пасть, поднявши лапы.
Огромными когтями
Вмиг разодрал кошачий бок
И страшно шею прокусил.
Шакалов разметал. Ретивых самых
Разбил башками об дубы, берёзы и осины.
А самого борзого – закинул вверх.
Сломав собою ветку, дурной повис,
Нанизанный на острый сук, и на округу всю визжал,
Сзывая воронов на пир. Вороны подождав,
Пока затихнет, за дело принялись,
Прокаркав, как могли: «Спасибо, Миша!»
И имя у дурного такое же – толь Шульц,
А, может, Шольц, короче, – тьфу!
Растерзанный медведем лев страдал, тускнел и тихо умирал.
Притихшие шакалы поодаль тихо жались.
Лев умер, и шакалы, осмелев, неделю падаль жрали.
В лесу, как прежде, воцарился мир.