К камню Верблюд я хожу всегда с книжкой. На это раз это была «Пчёлочка златая» В. Попова.
Рассыпались по водной глади утки с утятами. Зашумело, захлопало, заискрилось.
Я долго читал, радуясь и печалясь...
Мы гуляли вдоль реки -
покормили уток.
А у берега мальки
в это время суток.
Звонко бегали бегом
по травинкам колким.
Не случилось ничего...
А случилось столько!
...Мы брели с тобой домой
медленно-устало.
Над тобой и надо мной
бабочка летала.
У моих ног уселись две большие бабочки. Оборка сарафана белая, выше – приятная ржавь каёмочки, по чёрному полю накиданы размытые бело-водяные пятна. Я наклонился. Одна вспорхнула и отлетела, а вторая осталась на месте. Я погладил её крылышки. Она подняла их, и они засверкали средневековыми витражами. Солнце пронзило их, и лёгкие тени цветных узоров упали на мокрый песок. Прилетели две пчёлки-данницы, стали что-то там ковырять в песке для своей мамаши-феодалки. Одна занималась делом, а вторая холопка заприставала к бабочке. Летала вокруг и время от времени тыкалась в края крылышек. Бабочка вздрагивала, то расправляла паруса, то обнимали ими песок. Я пытался вразумить озорную пчёлку «Пчёлочкой златой», но она даже жалом не повела…
Водяной скоморох-комар на влажной глинке у самой воды встал во весь рост, размахнул крылышками и стал плясать, тыкаясь попкой в сырое. Он то волочил тельце по песку, то смешно подпрыгивал и вонзался в него. Минут пять он развлекал наше общество. Даже мальки рыб приплыли глянуть на его пляски. Уж и не знаю, что значил его ритуальный танец, но такого комара-скомороха видел впервые я. Вдруг он затих, уселся у самой кромки воды и о чём-то задумался. Мешать я не стал.
На былинках в воде качались стрекозы. Издалека они казались чёрными угольками. А к бабочкам и пчёлкам прилетела серебристо-зелёная худышка стрекоза. Её тельце было похоже на гвоздик и напоминало чем-то мифической «красный волос», вышедший из пучины вод. Им нас пугали в детстве, чтобы мы не купались в холодной и полной воде… От корешка травы её трудно было отличить. Она стремительно ввинтилась в травы и исчезла.
Жарко было необыкновенно. Даже пауты и комары все куда-то подевались. И от вод Вели, от береговой зелени, от всего речного пространства отдавало странным вечером, густым фиолетовым цветом, немного беспокоящим зрение и тревожным сердцу. Как будто где-то горело, или скоро должна была начаться страшная гроза.
"А случилось столько"!