Большие серые глаза на снимке,
которому почти уже сто лет.
Мне хочется назвать её Маринкой,
по-детски мне её назвать, но нет,
уже не тот Трехпрудный переулок,
там дома нет, где ей открылся мир,
и где она свою свечу задула,
там дома нет и нет креста — пустырь.
А я смотрю в её глаза большие,
здесь ей всего-то девятнадцать лет.
За что ты так, великая Россия,
толпой прошлась по званию Поэт?!
Лучатся светлые глаза со снимка.
Не ведает она своей судьбы.
В её глазах — костёр и льдинка,
а впереди скитания, мольбы…
А впереди грохочущий октябрь,
кровавой тряпкой залепивший рот.
Там — винные склады, там — души грабит
взбесившийся, родной, хмельной народ.
Никто не знал, что ждёт Россию бездна.
И потускнеет взор.
Никто не знал, что пасть свою разверзнет
подвал; невинный отрок, приговор.
2008 г.