Всё то, чего нельзя рукой
потрогать, взглядом не коснуться,
тех, что ушли, чтоб не вернуться –
не потеряешь. Что ж с такой
тоской-то тянет оглянуться?
Никто ж не выселит из снов,
как квартирантов задолжавших:
оттенки чувств, наброски слов,
страны зачёркнутой послов,
баб, от «до скорого!» отставших.
Хотя, зловредна – не отнять –
завскладом лет, торгашка-Память,
ей, сроки годности б всё править,
да цифры в ценниках менять,
стемнить, обвесить и слукавить.
Она, во мне не видит ровню,
расхитив базу тех времён,
сперев: «любим», стерев: «влюблён!»
Вот, даже запаха имён
теперь в подробностях не вспомню.
Зато, сродни тугой резинке,
впечатан в сердце след-рубец:
печаль по чьей-то там блондинке,
грусть о почти моей Иринке,
и выбор пантов под венец.
Чуть приоткроешь с прошлым шкаф –
видны излишние детали
каких-то (миль пардон) шалав,
то лиф мелькнёт, то вздрогнет шарф.
А нечто важное – едва ли.
Лишь, проявляется, нет-нет,
нечётким кадром чёрно-белым,
безмолвный робкий силуэт,
что поцелуем неумелым
рисует «будущий» сюжет.
Уже готов на пару с Ней
сыграть мелодию экспромтом –
ночей подлунных, ясных дней,
пусть мимо нот, фальшивя оптом!
но.., всё расплывчатей, бледней
та – в «Не» одетая знакомка,
с вуалью в стиле «угадай!»
Не мне расстелена соломка
была к падению в тот «рай».
Дырява, в общем, грёз котомка...
Вздохнув, додумаю свою
сплошь сослагательную участь:
мол, до сих пор любим, люблю,
плюю (тайком) на невезучесть.
Во сне явиться умолю
любую в памяти Живучесть!
…Короче, баюшки-баю…