В тревожном шорохе листвы
Гнездилось хладное дыханье
Баллад воскресших о любви,
Слагаемых на зыбкой ткани.
Слетала с губ заиндевелых
Речь декадентки об амурах;
Предстала глаз оцепенелых
Печать о марафетных бурях.
Курсистка рыжая лежала
На оттоманке, и персты
К челу небрежно воздевая,
Ласкала терпкие мечты.
С замшелого дивана ножка,
Безвольно зиждясь на краю,
В оковах чёрного сапожка
Свисала. Баюшки баю..
Окаменелых девы вежд,
Внимая зову Зурбагана,
Коснись лукаво и утешь
Печаль ея, фата-моргана
Из недр портового шалмана.
Из комнаты цветов и дыма —
Стихийного гуа-йен дзяна:
В сералях знойного ли Крыма,
В маньчжурских ль джунглях гаоляна.
В нагорной зачерствелой сакле —
Почившей глинобитной цапле,
Русалки зреет заговенье —
Беспутной ярью в раковине.
И умащённую забвеньем,
Запечатлённым в мире хрупком,
Поститься перед разговеньем
Кликушу позовёт скорлупка.
Умчи её, о пери, в Коктебель
(То зоны эрогенной колыбель)
Угасшие ея качаться чресла
На волнах черноморского гротеска.
И мощи поиссохшей нимфы
Качай над брегом Киммерийским,
Где как распутные инкубы —
Овец заблудших душегубы —
По тропам рыщут доарийским
Голодными тенями скифы.
В чертогах умственных борделей
За драпировкой ветхих келий
Терзала фею безуспешно,
(Попробуй вычисли погрешность)
На протяжённом интервале
Мысль изводящая кругами
О нерешённом интеграле.
Реальность спутав с миром мнимым
И опалённым рецидивом,
В конфликте противоречивом,
Почуяв будто б об обмане,
Метнулись как у дикой лани
Девичьи ноженьки в тумане,
На горной оступившись грани,
И окропил ущелье гравий
Речитативом эпитафий..
И вслед амурные порывы
Потухшими неслись в обрывы..