Катя мне говорит: «это – тундра.
Знаешь, как ваша степь, но совсем не так,
- Катя затягивается, щурится, - если сказать грубо,
Тундра – это жизнь вопреки, вечная мерзлота».
Рыжая грива Кати ерошится, и нервно
Белые пальцы с лица отбрасывают за прядью прядь:
«Понимаешь, это же Север, Крайний суровый Север.
Крайний – это когда за чертою нет ни черта.
И вот ты. Стоишь по эту сторону края,
- огонек сигареты взлетает и замирает на высоте плеча,
- и видишь: тундра и, совершенно точно, она живая,
Но только лишь до минуты пока границу не пересекла.
И ты знаешь, что здесь еще можешь остановиться.
Просто решить развернуться, назад пойти,
И все прекратится, в одно мгновение прекратится.
Страшней, если тундра уже у тебя внутри».
Катя молчит, смотрит куда-то между
Мшисто-бурыми валунами и кустиками голубик.
Сигарета гаснет. Катины губы плотно смежены.
Тихонько вздрагивает ямочка между ключиц.