Среди непаханных полей,
Холмов, оврагов, перелесков
Петлял извилистый ручей,
И я петлял – не злой, но дерзкий.
Порой себя я не щажу,
Зря доверяя каждой стежке,
И незаметно ухожу,
С прямой, натоптанной дорожки.
Сил оставалось на глоток
И время близилось к закату.
А впереди темнел лесок
Правее, чуть в сторонке - хата.
Малиновка пропела трель
Заре вечерней над опушкой,
Где мать - размашистая ель
Кивала ветру в две макушки.
Такую редко встретишь где:
Стройна, пушиста, величава.
А в кроне - как вершины две
Простор и мудрость обвенчались.
Она смотрела свысока,
Окрестности оберегая.
Тут я увидел старика.
Он шел навстречу мне, хромая.
В руке ореховая трость,
Чуть сгорбленный, неторопливый.
Что за непрошеный к нам гость?
Цеплялся взгляд его пытливый.
Разговорились. На исходе дня
Узнал от старца весть такую:
Верст десять дал я кругаля,
Пытаясь срезать напрямую.
Прошли на двор - все по уму:
Дровник, крыльцо, в сторонке баня.
Не скучно, батя, одному?
Как обращаться? – дядя Ваня.
- Что попусту душой кривить?
Былое часто вспоминаю.
Не сладко, что и говорить,
А впрочем, всякое бывает.
- Привык. Да я и не один
Со мной подруга боевая.
Вон на пригорочке стоит,
Меня от бед оберегая.
Тут в сорок первом был аврал,
Бойцы Смоленск обороняли,
Мальцом окопы я копал
У елочки, на горке с края.
В тенек прохладный чуть присел,
Пот рукавами вытирая,
Не понял я, что взят в прицел,
А, может, вырвалась шальная?
Когда глаза мои впились
На неба синь за облаками,
Она, пушистая, «пригнись»!
По-командирски мне махала.
И разом, будто повзрослев,
Расставив ветки словно крылья,
Чуть вздрогнула и, побледнев,
Небрежно голову склонила.
И вдруг разрывы, шквал огня
Вокруг ревело все, стонало,
Потом узнал, что Мать Земля
Здесь роту целую приняла.
У перебитого ствола,
Держась за сломанную ветку
Меня в беспамятстве нашла
Наутро бывшая соседка.
Вот ведь проклятая война
Ни школы, хаты, деревушки.
Мне - деревянная нога,
Ей, молчаливой - две макушки.
Проник до глубины рассказ,
Мурашки на спине затронув.
И вновь продолжил дед свой сказ
После минутного молчанья, вздрогнув.
-После войны здесь был колхоз.
Великолепные масштабы.
Здесь с песней шли на сенокос,
Под петухов рожали бабы
Рожали так, что на дворах
Покуда только не стемнеет
Шумела бойко детвора,
И каждый знал, что смех согреет.
За те великие года
Наплакаться успели вдоволь,
Но сдюжить первый урожай
Досталось старикам да вдовам.
Жизнь пробивалась как ростки
На запустелом пепелище.
Отстроить заново смогли
Заводы, школы и жилища.
И что осталось от села?
Все промотали, прохиндеи.
Плуг, молотилка, борона.
Возьми теперь и сдай в музеи.
Поверь, еловая смола
Затягивает раны хворым.
А про несчастные года,
Все, брат, пустые разговоры.
Одно волнует по ночам,
Про то мне часто шепчут травы
И рощи здешние молчат,
Вздохнул отец, забор поправив:
Кто вспашет здесь после меня?
Что делать, детка, так уж вышло,
Что память горькую хранят
Надежней всех – полынь, да пижма.
Земля, не девка, - наша Мать
Ждет, до сведенья сухожилий.
Свои не могут обласкать -
Придут осваивать чужие.
Так в нашей дружеской беседе
Я больше слушал и внимал
И удивлялся, что до селе
Простых вещей не понимал.
Прохладой веяло, стемнело.
Ждала уютная постель,
А из окна на нас смотрели
Луна под звездами и ель.
28.02.2021г