Эстонский немец с русскою душою,
Его семья дворянскою была.
Нескладный и неловкий, не левшою...
Начитанность фантастикой слыла.
Он с детства раннего друг верный книги,
Вольнолюбив и резок на слова.
Нёс многих хлёстких эпиграмм вериги,
Озвучила их, разнесла молва.
Хотя давал он повод для насмешек,
Натурой чист и благороден был.
В лицее-то не слишком стал успешным,
Но дружбу многих честностью добыл.
Птенец из Царскосельского лицея,
Он с Дельвигом да с Пушкиным дружил.
В нём нет задатков злого лицедея,
С открытым сердцем Кюхельбекер жил.
Преподавал латинский, реже — русский,
Печатался, романтиком прослыл.
Служил в архиве*, взгляд имел не узкий,
Общались с ним охотно и послы.
В Париже лекции его успешны,
Литературу с детства полюбил.
Проведал царь: «Нет, этот лектор грешный!»
Тревогу недовольства сам забил.
Приказано в Россию возвратиться:
«Умён ты? Под полиции надзор!
Бог знает, что здесь может приключиться?
Не гордость ты России, а позор!»
Служил он на Кавказе, как чиновник,
Ермолов-генерал благоволил.
Сдружился с Грибоедовым — поклонник...
Привязанность к стиху его явил.
Вернулся в Петербург — там декабристы...
Он в Северное общество вступил.
Активен был в восстании, неистов,
Но схвачен, быстро остудили пыл.
Да, казнь на каторгу ему сменили,
Провёл он в казематах десять лет.
В Сибирь был сослан, измерял там мили,
Печальней тяжкой ссыльной жизни нет.
Почти ослеп, но твёрдым дух остался,
Литературе верен до конца.
Тяжёлый жизни путь ему достался,
Но память удостоила венца.
Трагедий слог и лирика, есть оды...
В них Кюхельбекер — яркий свет Руси.
Эстонский немец стал любим народом,
Не зря его так Пушкин возносил.
Примечание:
*Архив министерства иностранных
дел России.