Писать стихи стал юным, рано...
В лейб-гвардии Одоевский служил.
Строка изящна, без изъяна,
Князь ею популярность заслужил.
Писал легко, над строчкой не тужил.
Свободу он любил безмерно.
Бред крепостничество! Позор, беда!
В идеи декабристов верил:
«Низвергнем, братья, рабство навсегда!
Избавимся от вечного стыда!»
Рылеев, Кюхельбекер, Пестель...
Одоевский вступает в их союз.
С борцами князь отныне вместе,
Не разорвать и не ослабить уз,
Позорен рабства тяжкий, горький груз!
На площади средь декабристов...
Посажен в крепость, ноги в кандалах.
«На каторгу!» Слова, как выстрел!
«В Сибирь?! Так что ж?!» Ему неведом страх...
Жаль одного: остался на бобах.
Жил под Иркутском в сёлах разных,
Окончен каторги печальный срок.
Один, как будто бы с проказой...
Всё ж беды пережить князь как-то смог,
К себе Одоевский всегда сверх строг.
Был рядовым в полку драгунском,
На сей раз сослан на седой Кавказ.
Ба... Лермонтов в полку там Н-ском.
Встречались на Кавказе и не раз,
Беседы продолжительны, не час...
Конечно же, они сдружились.
Одоевский глашатай и певец.
Их отношения сложились,
Ведь у обоих лавровый венец,
Почти что породнил их, наконец.
«Из искры возгорится пламя...»
Бессмертные слова... они звучат.
Свободы поднятое знамя...
Наследникам своим его вручат,
Поэтами мятежный дух зачат.
Писал князь, но не сохранились,
Ушли в безвестие его стихи.
Пред памятью века склонились,
Могучи строфы, ярки, не тихи...
К пророчествам поэта не глухи.
Из искры возгорелось пламя...