Вспомнил вдруг из давней жизни нашей
Деревенский маленький стежок:
Плошечку с молочной пшённой кашей
Бабка на ночь ставит под сошок.
Низенькая, в тёмном полушалке,
Но плотна и в бёдрах и спиной,
В старых блузке с юбкой, что не жалко
Позамазать сажицей печной,
Поясняет мне совсем малому,
Ничего не знавшему в судьбе:
«Это, внучек, кашка домовому,
Чтоб не шлялся ночью по избе.»
Перекрестит, уложив в постельку,
И расскажет то, что я просил:
Как однажды Голбцева Емельку
Леший сутки по лесу водил.
Голос оплетает тонко-тонко,
В сон уносит, будто на катках:
«Леший сам — невзрачный мужичонка
В армячке дырявом, в лапотках…»
Многое мне бабка рассказала,
Дыбящего в сердце сладкий страх:
О русалках, тянущих в кружала,
Водяных, живущих в омутах,
Чурах, ведьмах вольных и невольных…
Гнулся голос тоненькой лозой:
«Если согрешил, боися молний,
Не ходи по тропкам под грозой…»
В двух углах божницы и иконы,
Лысый Хрущ в оклейке на стене,
Только подзавязло время оно
В той избе в дремучей старине:
Лампа керосиновая, свечи,
Бабочки летящего огня…
Те века, что так от вас далече,
С детства приголубили меня.
Видно, духом глубже, чем Кассандра,
Старше, чем Кун Цзы и Моисей,
Обладала бабка Александра,
Восьмерых родившая детей.
................. 28.03.2021