Я сегодня был дома.
Впитался в покровы безмолвных проходов,
В пространство дверей и утроб коридора,
В контурах комнаты, будто инкогнито,
Воткнутый в омут бетонных коробок.
Проглоченный в лоно тем проклятым домом,
Я поперёк горла застрял, словно кол,
Но выкурят облик мой с этих хоромов
Фимиамы идей бальзамических смол.
В оконный проём, отодвинув затворы,
Я вижу огонь, пожирающий город.
И не утолить глубину его голода,
Неумолимо расплющит, как молот.
Пеклом лучит исполинское око,
Как на ладони паноптикум-дом,
Будто сам Бог напендярил монокль,
Плавя под оптикой битумный кров.
Кашляет дом треском кварцевой плоти,
Копоть мокротой на кафельный пол
Законопатила выходы-входы,
Ярусы все завалив барахлом.
Вопли людей, что внутри замурованы,
Эхом летят в венах медной трубы,
По углам дома червонное золото
В виде икон смотрит со стороны.
Плавится дом, раскалённое олово,
Пол с потолком тает, словно пломбир,
Обнажая нутро арматуры обглоданной,
Дыма клубы валят с голых квартир.
Горнило внутри забурлило как колба,
Пламени волны раздули волдырь,
Незыблемый дом, простоявший так долго,
С гранитной твердыни рассыпался в пыль.
И в пепельной куче, в сугробе обломков,
Под слоем суглинка и сизой золы,
В латунном напёрстке бережно скомкан,
Обугленный стих, ветром сдутый, как дым.
И я вместе с ним.