Прибрежных высот аккуратные башни,
Стрелковых полков суетливая хмарь,
Средь них паренек невысокий, домашний,
Листает карманный, простой календарь.
Еще насидишься, кричат ему хлопцы,
В окопах валяясь на сжатой траве,
Идет подкрепление, юные овцы
Горят точно жертвы на вечном огне.
Как странно, недавно родился мальчишка,
Ругали за выходки бабка, отец,
Вот вырос, залез на кровавую вышку
С вязанкой скорбящих, родимых сердец.
Скучает мамаша, братишка, дедуля,
Опять окопались в помете слепцы,
Принять бы на грудь бесполезную пулю,
Пусть кровь проливают за Зло подлецы.
Прощай, протянул еле слышно мальчишка,
Смял свой календарь, проглотил люминал,
Быть пушечным мясом, ну это уж слишком,
Ведь лучше темнеющий сад и обвал.
Лягавые тени, людская вся в прахе,
Сползает с плеча наносное крыло,
Сидят на завалинке дивные птахи,
Клюют грешных душ полумедь, серебро.
Удавленик, смертник, больной камикадзе,
Ты пушечным мясом быть может не стал,
Коль падаешь ввысь, коль падаешь наземь,
Сорви с духа жесткий и грешный металл.
Ты пил луминал, искрилась водица,
Толпился народ у прибрежных высот,
Мальчишечка милый, ты самоубийца,
Старайся не плакать, жевать небосвод...
Быть может в далекой, родимой столице,
Помолится мать за твой грешный живот...
И станешь ты просто Ветлянкой, зарницей,
Впадающей в Вечность как в праведный рот.