Повествование о судьбе Северянина в эстонский период его жизни, начиная с 1918 года, было бы неполным без упоминания главных муз поэта. В Тойла, в которой он еще с 1912 года снимал в качестве дачи полдома, принадлежавшего местному плотнику Михкелю Крууту, поэт приехал со своей гражданской женой Марией Васильевной Волнянской — исполнительницей цыганских романсов, матерью Наталией Степановной Лотарёвой, няней Марией Неупокоевой (Дур-Маша), бывшей гражданской женой Еленой Семёновой и дочерью Валерией.
Еще в мае 1915 года в «Поэзе маленькой дачи» Северянин напишет:
Я — в Эстляндии светлой, с воплощенной мечтою!
У меня есть поэзы; мне незримо поют
Тетраццини и ветер… Потому то не стоют
Все заботы земные дачи маленькой — Крут!
Какое-то время многочисленное семейство существовало за счёт гонорара за участие «в выборах короля поэтов» и заработков М. Волнянской. В отношениях с Марией Васильевной, казалось бы, ничто не предвещало беды. В стихотворении-посвящении Волнянской — «Музе музык» — датированном 13 марта 1918 года, читаем:
Не странно ли, — тринадцатого марта,
В трехлетье неразлучной жизни нашей,
Испитое чрез край бегущей чашей, —
Что в Ревель нас забрасывает карта?
Мы в Харькове сошлись и не в Иеве ль
Мечтали провести наш день интимный?
Взамен — этап, и сквозь Иеве, в дымный
Холодный мрак, — и попадем в Ревель.
Придется ли нам встретить пятилетье
И четверть века слитности — не знаю.
Но знаю, что никто-никто иная
Не заменит тебя, кого не встреть я…
Встреч новых не ищу и не горю
О прежних, о дотебных, — никакие
Соблазны не опасны. Я целую
Твое лицо открытое, Мария.
Концертную деятельность в Эстонии поэт начинает 22 марта 1919 года с концерта в Ревеле в Русском театре: в первом отделении выступают Стелла Арбенина, Г. Рахматов и В. Владимиров, во втором отделении — Игорь Северянин.
В мае 1921 года Северянин вместе с Марией Волнянской (Домбровской) ездил по эстонским докторам — ухудшилось состояние ее здоровья. Северянин писал Августе Барановой 5 июня 1921 года: «Весь май прошел в поездках по Эстии — по докторам, т. к. здоровье Марии Васильевны весьма расшатано за последние годы. Она всегда-то была малокровна и слаба, перенесенные же за это трехлетье невзгоды сильно отразились на ней. Теперь мы на днях вернулись из Дерпта (я дал там попутно концерт)».
Летом в письмах Барановой Игорь Северянин сообщал: «...с 11-го марта по 29 апреля мы с Марией Васильевной уезжали из Эстии — сначала были в Риге, а из Латвии проехали в Литву, где дали вечера в Ковно и Шавляве. В Ковно прожили 27 дней. Всего же за это время дали 3 вечера (1 в Риге). В январе мы уже один раз побывали в Риге, где было тогда дано 2 концерта».
Но уже осенью 1921 года Игорь Северянин и Мария Волнянская расстались — сердце Северянина тянулось к Фелиссе Круут, о которой судя по стихам, написанным в 1915 году, посвященным молодой девятнадцатилетней девушке, поэт не переставал думать с теплом и трепетом:
В письме Августе Барановой от 13 октября 1921 года Северянин признался:
«Со мной в Берлин едет эстийская поэтесса Фелисса Крут [так!], моя невеста. Она — девятнадцатилетняя очаровалка. Мария Васильевна, за семь лет не пожелавшая меня понять и ко мне приблизиться, снова одинока. Я жалею ее, но виноватым себя не чувствую. Вы знаете сами, что давно уже все шло к этому. Жить с поэтом — подвиг, на который не все способны. Поэт, пожертвовавший семью годами свободы своей во имя Любви и ее не обретший, прав прекратить в конце концов принесение этой жертвы, тем более что никому она и не нужна, ибо при «нужности» была бы признательность и более бережное отношение. Я благодарен Балькис за все ее положительные качества, но одно уже отрицательное — осуждение поэта — изничтожило все хорошее».
После разрыва с Северяниным Мария Волнянская, по одним сведениям, вернулась в СССР, по другим — осталась в Ревеле и выступала в кабаре.
Время расставания с Марией Волнянской совпало с тяжелым событием: 13 ноября 1921 года в возрасте семидесяти шести лет умерла мать Северянина Наталья Степановна Лотарева (Шеншина), последняя из родных ему людей. Она была похоронена в Тойле:
Мамочка моя ненаглядная,
Побудь немного жива:
Ведь мною еще недосказаны
Все нежные тебе слова.
О единственно-единственная,
Не заменимая здесь никем!
Перед жизнью твоей драгоценною
Так ничтожно величье поэм.
Образовавшуюся пустоту в какой-то степени помогла преодолеть вспыхнувшая с новой силой любовь к Фелиссе Круут с которой поэт венчается в Успенском соборе Юрьева 21 декабря 1921 года. Ради замужества лютеранка Фелисса приняла православие; это был единственный официальный брак поэта с женщиной, с которой свяжет свою судьбу на четырнадцать лет и которая вскоре родит ему сына, крещёного Вакхом. Феллисочке Северяиин посвятит книгу стихов «Менестрель»:
Моя Фелиссочка! Моя красавицы!
Тебе, Любимая, мой «Менестрель»,
Всему изыскному должна ты нравиться,
Моя Фелиссочка, — моя свирель!
Тебе лишь сладко мне сказать «Невесточка», —
Здесь браконенависть — браколюбовь…
О. символ Эстии, ребенок — Эсточка,
С тобою молодость познал я вновь!
Роль Фелиссы Круут в работе Северянина над переводами эстонских поэтов, который несмотря на долгие годы проживания в Эстонии не сумел выучить эстонского язык, бесценна. Именно Фелисса, как носитель языка, готовила подробные и точные подстрочники на русском языке, по которым работал Северянин.
Цвела сирень, и я сказал Фелиссе:
«Руке моей не только брать перо!»
И отвечала мне она остро:
«Цветет сирень — и крупная и бисер»
Ночь нервная капризна и светла.
Лобзанья исступленнее укуса…
В тебе так много тонкости и вкуса.
Цвела сирень, — у нас цвели тела.
Осенью 1922 года вместе с молодой женой поэт отправляется в Берлин, где в октябре-ноябре состоится целый ряд его выступлений. В эти годы поэт задумывается о возвращении в Россию, чему способствуют общение с Маяковским и переписка с дальней родственницей А. Коллонтай. В 1922-1923 годах завершается перелом в творческом стиле и подаче стихов — вместе с изменением поэтики меняется и манера ее прочтения. Северянин больше не распевает свои поэзы, а декламирует их.
Мы вернемся к месту нашей встречи,
Где возникли ласковые речи,
Где возникли чистые мечты,
Я. увидев нашей встречи место,
Вспомню дни, когда была невеста,
Ты, моя возлюбленная, ты!
(Берлин, 14.12.1922).
Во время многочисленных выступлений за границей Фелисса Круут не только сопровождает мужа, но и участвует в его выступлениях: Северянин включат в программу блок стихов эстонских поэтов, которые читает на русском языке, а Фелисса в оригиналах на эстонском.