Если только у кого плохо с ориентированием на местности, чувством юмора и расположением самого известного в моём мире базара а, так же, неуважением к мясу и мёртвым вообще - так добро прошу пожаловать в нашу-из-нашей избу-читальню или идите себе на GPS или ещё какую координату.
Не сочтите за хамство -
Сочтите за вызов.
Он, "Привоз", таки расположен, там же где и был, но, немножечко изменил свою географию за последние двести лет.
И, вот это вот, "двести", прописью, а не цифирями - дорогого стоят. И не только мне.
Здесь надо сказать, что базар за последние лет восемьдесят-сто коммунистической охинеи , и лет за тридцать до и тридцать после неё, и, позже, вплотную приблизился к первому одесскому кладбищу, старательно погребённому за тот же период зоопарком и парком на костях того же кладбища, и ежегодным аттракционом чешского дружелюбия, то бишь - жадности.
Нет. Это не про уныние. Это про факты, постепенно, в течение жизни, всплывающие в области твоего обитания в детстве, отрочестве и юности, и, окончательно обретающие абрис прошлого в сочетании с нынешним сквозь приторно-сладко-помбирным-недавно прошедшим настоящим с привкусом докторской и очередями за суповыми наборами из, до невозможности, обрезанными костями советских животных.
Это нынешнее тянет больше на кладбище, чем в зоопарк. Зоопарк - немножечко жизнерадостнее, чем соседствующее, забытое всеми кладбище, на поверхность которого в совок привозили чешский "Луна-парк" с огромной популярностью скучающего советского настоящего.
И, даром, что через дорогу рыбные и овощные ряды, так обнадёживающие народ на здоровый образ жизни: мало кто помнит живых родственников, считает калории и презирает мясо, птицу и черноморскую креветку.
Человек - вообще - такая скотина, которая не помнит никакого, не то что кровного родства, не то что через поколение. Как привозный карп молчу про два поколения и больше.
Выросший на, надо отдать должное, временами, чистой черной паюсной со слоем чистого сливочного масла на безупречном белом хлебушке - где-то горжусь и говорю спасибо. Спасибо родителям, бабушкам и дедушкам, пичкавшим меня этим, тогда не совсем понятым продуктом по 100 рублей за трёхлитровый бутыль, прикрытый пластмассовой крышкой, на "Привозе", в застойных и непостижимых по-оттепели 70х.
Я, шести-семи-десятилетний, тогда кривился от паюсной. Зато теперь - почти гений, если не талант. Это всё мама, и паюсная, и дед, самый уважаемый человек.
И направление на север от "Привоза", сквозь старинное кладбище, и парк на его костях, и зоопарк - на них же. И каждый нерождённый, неоплодотворённый, сожранный мною будущий осётр встал дыбом на моём пути. А с ним - и вожделенный чешский "Луна-парк" для каждого несведущего и алчущего дурака, жаждущего развлечений. А, так же, полу-голод, отсутствие приличной одежды и присутствие дефицита по любому поводу, кроме паюсной за бешеные деньги.
Но только, если вдруг, у вас возникнет капля сомнения, направящая вас на север от северной части "Привоза" на север, то там обнаружится старое, первое и уничтоженное в Одессе кладбище, рядом с ним одесский уголовный розыск, ранее соседствующий в одном здании с институтом исследований Азовского и Чёрного морей (Азчерниро). Далее, по азимуту, никому ныне не известный Алексеевский рынок, имеющий ныне быть гаражным кооперативом. А чуть левее - пенаты вашего непокорного писаки - в прошлом, Железнодорожный техникум. А за ним - трамвайной депо. А за ним - станция "Поездная", а через сто метров "Красный крест".
А за красным крестом - ещё один парк на месте кладбища. И, что характерно - напротив ооочень большого кладбища - т.н. второго. А напротив его - тюрьма.
Так и живём; между видимых кладбищ - через что-то, при всём уважении, продуктовое, до скрытых, умерщвлёных и, просто, забытых. Через еду, через преступления и наказания в виде смерти и родства непомнящих. А там, чуть поодаль, лошади с ипподромом и такое учебное заведение, выпускники которого разметают в хлам каждого, кто сунется на мой "Привоз", на мои брошенные, но не забытые кладбища, на моё черноморское "всё". На всё, что мне дорого и неприкосновенно.