Ани (1888-1994)
/поэма/
Ани, – то значит, просто, - мама!
Кому-то бабушка, сестра,
По жизни стойко шла и прямо,
Была добра, умом остра.
Прошла по жизни тропы муки,
Разлуку, боль, войну и голод,
Болело сердце, тело, руки,
Был прошлый век, был мор и холод…
Она училась в медресе,
Науку жизни познавала,
Она вставала по росе,
И языков немало знала.
Был дом, земля, сестра, отец,
Надежда, вера, братья, мама,
Велел какой-то там «мудрец» -
Погнали всех, - то жизни драма…
А перед тем жандарм багровый
Занес им в дом мешок кровавый,
В нем сын, пропавший в год суровый,
Штыком заколот, моложавый…
Беда и слезы, тиф, холера,
Людей в вагон, и в ссылку прочь,
Погромы, эпидемий атмосфера,
И многих гнали день и ночь…
В вагон людей, как скот, сгоняли,
Еду, одежду отбирали,
Могли избить, могли убить,
Штыком проткнуть и оскорбить…
О боже, как все это пережить?!
Как не сломиться, силы находить?
В огне, дыму, бедламе, сраме,
Пытались выжить в жуткой панораме…
Об этих днях поведала мне Зоя,
У бабушки Ани, их было трое…
Оставшихся в живых детей,
Был ад и жизнь, средь серых дней…
В вагонах люди умирали,
От боли, голода страдали…
Ушли и мать с отцом в небытие…
Пропал и младший брат, конец семье…
Остались две сестры, Ани и Латифа,
Мою бабулю звали – Магрифа,
А в будущем, Марией называли,
Захаровной учтиво величали…
Что ждет сестер на остановке?!
- беда, тюрьма, жизнь по диктовке…?
Не представляю, как они,
С состава прыгали, мотаясь в простыни…!
Притом, состав был на ходу, хотя, не полном,
Вагон товарный, смрадом переполнен,
Бежать в небытие, иль ждать беду?! –
Они решили спрыгнуть в жутком том аду…
Сестра, еще малышка, а Ани намного старше,
Судьба диктует правила свои на трудном марше…
И вот, идут они своей тропой, куда глаза глядят,
Водичку из ручья попьют, иль ягоду съедят,
Всевышнему помолятся, традиции семьи хранят,
Присядут, отдохнут, и где придется, спят…
Шли дальше от дорог и от людей
Они их опасались больше, чем зверей…
Однажды на пути мужик попался,
И с жалостью, как будто на беду их отозвался,
Позвал в свой дом, где их помыли, накормили,
Работу за еду и кров им вместе предложили.
Ани работала с рассвета до заката,
Ее сестренка помогала по хозяйству в доме,
Но опостылела им та приветливая хата,
Не захотелось оставаться в том дурдоме…
А получилось так, что Латифа с дитем сидела,
Еще посуду мыла, в доме прибирала,
Нечаянно рукой тарелочку задела,
Финал печален, и она осколки собирала…
За то ее тот час же наказали,
Побили сильно, жестоко отругали,
А Магрифа за младшую, конечно, заступилась,
Кричала, возмущалась, рассердилась…
- Да разве можно обижать ребенка за тарелку?!
Попали сестры в досадную переделку…
Забрав сестру, Ани решила вновь искать свой путь,
Не захотела на плохих хозяев спину гнуть.
Вот так и жили, то работали, бродили,
То торговали чем-то, ездили, ходили…
Влюблялись, песни пели и мечтали,
В душе, конечно, искренне страдали…
Однажды Магрифа нашла приют,
Пусть не в достатке дом, но свой уют,
Сошлась с татарином, сестру взяла к себе,
Все вместе, все в одной, худой избе.
Ребенок вскоре на свет божий появился,
Назвали его, как и моего отца,
А над страной уже дымок военный вился,
Не ждал никто печального конца…
Попал их домик прямо под обстрел,
Ани с дитем и мужем в подполье хоронились,
Снаряд туда как раз и залетел,
Седые мысли в реальность воплотились…
Мгновенно муж погиб с сыночком малым,
И соль ручьем лилась у бабушки Ани по щекам впалым,
Похоронила любимых ей людей,
Видать прижился в их семье лихой злодей…
Она рыдала, горевала и молилась,
На жизнь, войну, людей сердилась,
С сестрой на пару в путь, вновь подались,
Их мысли новою надеждою зажглись.
Куда-то их судьба опять загнала,
И на земле сибирской бабуля чем-то торговала,
Прикупит где-то, что-то по умеренной цене,
Продаст товар, подняв цену вдвойне.
Была война, был голод, мор, болезни,
Криви душой, согнись, но не исчезни,
За мать с отцом живи, за брата,
Ни дома, ни земли, одна разруха и утрата…
На постоялом дворике с сестрой они ютились,
Не зря, наверно, в этом месте очутились,
Проездом здесь мужчина появился,
Взглянул на Магрифу, и по уши влюбился.
Она стеснялась, но украдкой на него глядела,
Краснела, и свои сердечные песни пела,
Недолго думая, Сапар ей руку предложил,
Своей харизмой, видно, поразил.
Заверил, что отныне все ее родные, Латифа,
- его семья, и ближе нет родства!
По жизни так и было, он старался,
Во всем и всем помочь всегда пытался.
И для сестры Ани мужчину он нашел,
Когда ей, чуть, семнадцатый пошел,
Кормил всех, содержал и вежлив был,
Детей наш дед душевно, искренне любил.
Двадцатый год, война и беды,
Да-а-а, жутко жили наши деды,
А осенью, того же года,
Сынок рожден, во славу бога!
Его Ани назвала Файзрахманом,
Что означало – милосердный, победитель!
Он рос таким, смышленым мальчуганом,
В Великую войну, стратег – освободитель!
По жизни всякое бывало у Ани,
Болезни, беды, черные огни…
Детей с Сапаром, как могли, растили,
Немало добрых дел свершили,
Совсем сторонним людям помогали,
Кормили их, к себе пожить впускали,
Своих детей бог дал не мало,
Судьба у деток рано жизнь отняла…
Остались лишь дочурка и два сына,
Печальна в годы те была картина,
Кого простуда прихватила, скарлатина,
Кого-то дифтерия и ангина…
А над последней, Зоей, как Ани тряслась! -
Все думали, не выживет, но моя бабуля не сдалась,
В воде соленой каждый час дите купала,
Кормила, как могла и к сердцу прижимала.
Прошли они с Сапаром через годы муки,
А впереди еще война, года разлуки,
Ко времени тому сынок старшой танкистом был,
Вдвоем с отцом прикрыли от врага родимый тыл.
А бабушка Ани, ждала, страдала,
Молилась, и слезу украдкой утирала,
А тут еще и средний сын, шальной чудак,
Сбежал на фронт, такой вот был смельчак.
Подростка по пути остановили,
И приобщить по зову сердца предложили,
На долгий срок остался он на флоте,
Через семь лет вернулся, и к работе…!
Красавец в бескозырке, статный, бравый,
Любимчик девушек, курчавый, моложавый,
Вернулся к матери; Сапара уж тогда похоронили,
Погиб от ран наш дед, родные все его ценили.
Он много сделал для людей, и для жены,
Дошел в пехоте до победной той весны…
И уходил в цветущий май, спокойно…
Желая всем продолжить путь достойно!
А наш отец – по жизни, Павлик, Файзрахман,
Красивый парень с орденами, меломан,
По окончании войны в Москве остался,
И в хоре Александрова напевам обучался…
Да, песни он певал свои красиво,
Военным был, и говорил красноречиво,
Девчат менял…, их было восемь,
Любезен был, порою, грозен.
В пятидесятые решили с братом, собрались,
И в Барнауле их пути сошлись,
Квартиру от работы получили,
И вместе с родичами все зажили.
В двух комнатах – два брата, мать, сестра,
Еще и тетушка с семьей, им съехать бы пора…
И недостаток в жизни сложной ощущался,
Смекнул брат средний, к татарочке подался…
Меж тем у нашего отца сынок на свет родился,
Он, то сходился с женами, то разводился,
Но как-то к нашей маме душою прикипел,
Да, натворили они вместе дел…!
Негоже было им по жизни вместе быть,
Для родичей такой позор им не отмыть,
Ведь доводились близкими, они друг другу,
Родню не видел в ней, а лишь подругу…
Вот так сошлись, и жили там же вместе,
Не рады были все красавице – невесте,
Тем временем, еще не доедали,
От недостатка, голода страдали…
А наша бабушка жалела всех,
Но выбор сына – это грех!
Жалела Гену – малыша,
Бежала покормить, спеша…
То супчик жиденький нальет,
То кашку где-то припасет,
Любила внука своего,
Ему, два годика всего!
Его мамаша, - грешна финка,
- Вся жизнь – «веселая картинка»,
В края родные решила удалиться,
Ей главное, - поесть, попить, повеселиться…
Ее родная мать-старушка вся в печали,
Тяжелые деньки для них настали…
Вот так остался тот малыш совсем один,
Забытый и ненужный, без видимых причин…
Где он сейчас, как вырос, как живет?
А я надеялась, что ниточка к нему всплывет,
Не знали мы о тайнах и семье,
За прошлые грехи, решать судье…
Ошибки, они есть у всех,
Но вот дитя обидеть, это сильный грех,
За то и наша бабушка серчала,
Ругалась с мамой, но при мне молчала…
О многом я узнаю, лишь потом, случайно,
Ведь это все для нас табу и тайна…
Наверное, судья, что свыше, все же порешил…
- учил, гонял, давил, и выбором манил…
Все это прошлых лет печальна драма,
Несчастны в жизни были, - бабушка, отец и мама,
У каждого из нас трагедия и свой маршрут,
Одни стараются, другие лгут…
У каждого свой путь, что заслужили,
Досталось всем, кого-то чтили, или били,
Мне жаль отца и мать, о них не раз писала,
Сама я тоже, локотки кусала…
А между тем, мы как-то выживали,
Отец покинул Барнаул, мы этого не знали,
Он строил жизнь у брега Иртыша, у гор,
И очень много лет прошло с тех пор.
Отец старел, болел, и мама тоже,
И жизнь с каждым годом становилась все дороже,
И сыновья, совсем, надежд не оправдали,
От них родители иных поступков ждали…
Кругом невзгоды, слезы и печаль,
И нашей бабушке, по-прежнему, всех жаль,
Она в надежде всевышнему молилась,
И по зиме решительно простилась…
Тяжелый путь ей предстоит и дни,
Вагон, плацкарт, и Харькова огни…
Зачем туда тебя мы отпустили?
Мы виноваты, - скверно поступили…
Всем было трудно, каждый выживал,
… а кто-то, просто писем ждал…
Письмо – бумага, и не в этом суть,
За наши действия, свой сложный путь…
Я вспоминаю детство не простое,
Чуть хмурое, но все же, золотое,
У бабушки ведь часто я бывала,
Писала, песни пела и мечтала.
Она была мне другом и гуру,
Она легко читала на арабском в ту пору,
Мы вместе пели, ели и гуляли,
Вязали, торговали, бутылки собирали.
В кино ходили, говорили и мечтали,
И письма от родичей читали,
Варили вместе суп, или варенье,
Порою ели конфеты и печенье.
Мы жили по-простому, без комфорта,
И на витринах было все достойнейшего сорта,
Болели иногда, предательство не знали,
Но верили в судьбу и счастья ждали.
Года промчались незаметно,
Жила в дали ты неприметно,
По нам, конечно, тосковала,
И сны красиво толковала…
Тебя не стало по весне,
Ты где-то там, на вышине,
Средь звезд, галактик, выше всех,
Твой искренний я слышу смех,
Ты сверху смотришь на меня,
Свои традиции храня,
Простила, и прощаешь всех,
Желая истинный успех,
Прости, Ани, прости меня,
Ты свет, от ясного огня!
Ты символ воли и упорства,
Свободы, духа, чудотворства,
Прости, что не смогла понять,
Помочь, услышать и обнять,
Ты, как и мама, мне близка,
Ты мать танкиста, моряка,
Ты детства, самый лучший друг,
Среди неискренних подруг,
Сказитель мудрый, компаньон,
Ты славной мысли эталон…
Поклон, поклон, поклон…
19.07.23. ГульЖиАн