Чума с лопатою ходила,[1]
Да всё кладби́ща рыла, рыла,
Да трупом, трупом начиняла
И «со святыми»[2] не певала,
Селом ли, городом идёт, —
Как помелом, людей метёт.
Весна. Цветут сады, бурля,
Как будто полотном укрыты,
Росою божьею умыты,
Белеют. Празднует земля:
Цветёт, красуется цветами,
Садами тёмными, лугами.
А в деревнях народ, как скот,
По хатам заперся и — мрёт,
Как мухи. Смерть, как дома, ходит.
На улицах волы ревут
Голодные. Землицу жрут,
Пасутся кони в огороде,
Никто не выйдет ни загнать,
Ни покормить. Все люди спят.
Заснули. Крепко, знать, заснули,
Святую пасху преминули,[3]
Ведь в колокол давно не бьют
В церквях. Грустят без дыму трубы,
А в огородах — трупы, трупы,
Могилы чёрные растут.
Под хатами, между садами,
Зашившись в кожу и в смоле,
Гробокопатели в селе
Кадавров[4] волочат баграми
За околоток[5] — и хоронят
Как есть без гроба; дни проходят,
Проходят месяцы, — село
Навек умолкло, умерло
И задохнулося в крапиве.
Гробокопатели ходили, —
И те — под хатами легли.
И некому из дому выдти,
Чтоб по-людски похоронить их,
Так и погнили, где легли.
Как оази́с, в чистом поле
Село зеленеет.
Никто в него не заходит,
Только ветер веет,
Листья жёлтые разносит
По жёлтому полю.
Долго оно зеленело,
Пока люди с поля
«Петуха» не подпустили,
Сжёгши до предела
Село то зеленевшее.
Сгорело, сотлело,
Пепел ветром разметало,
И следу не стало.
Вот такое людям горе
Чума вытворяла.
[Вторая половина 1848,
Кос-Арал]
[1] Стихотворение написано под впечатлением от рассказов об эпидемии холеры (третья холерная пандемия 1846—1860 гг.), которая в 1847—1848 гг. охватила территорию почти шести губерний Российской империи, в том числе и Оренбургскую. В РИ тогда всего заболело по официальным данным 1 772 439 человек, умерло 690 150. Несколько волн холеры наблюдали вплоть до 1851 года. Непосредственным свидетелем эпидемии Шевченко не был. (То, что он имел в виду именно это событие, подтверждается первоначальным вариантом первой строки стихотворения: «Холера с заступом ходила»). Среди жертв эпидемии была родная сестра поэта — Екатерина, о чём он узнал значительно позже.
[2] "Со святыми упокой" — кондак, короткая молитвенная песня в поминальном обряде православной церкви.
[3] Преминуть (устар.) — упустить, забыть.
[4] Кадавр (устар., от лат. cadaver "труп, мёртвое тело") — труп.
[5] Околоток (устар.) — здесь: то же, что околица.
Чума з лопатою ходила,
Та гробовища рила, рила,
Та трупом, трупом начиняла
I «со святими» не співала,
Чи городом, чи то селом
Мете собі, як помелом.
Весна. Садочки зацвіли,
Неначе полотном укриті,
Росою божою умиті,
Біліють. Весело землі:
Цвіте, красується цвітами,
Садами темними, лугами.
А люди біднії в селі
Неначе злякані ягнята,
Позамикалися у хатах
Та й мруть. По улицях воли
Ревуть голодні, на городі
Пасуться коні, не виходить
Ніхто загнать, нагодувать,
Неначе люди тії сплять.
Заснули, добре, знать, заснули,
Святу неділеньку забули,
Бо дзвона вже давно не чуть,
Сумують комини без диму,
А за городами, за типом
Могили чорнії ростуть.
Під хатами, поміж садами,
Зашиті в шкуру і в смолі,
Гробокопателі в селі
Волочать трупи ланцюгами
За царину — і засипають
Без домовини; дні минають,
Минають місяці,— село
Навік замовкло, оніміло
І кропивою поросло.
Гробокопателі ходили,
Та й ті під хатами лягли.
Ніхто не вийшов вранці з хати,
Щоб їх, сердешних, поховати,
Під хатами і погнили.
Мов оазис, в чистім полі
Село зеленіє.
Ніхто в його не заходить,
Тілько вітер віє
Та розносить жовте листя
По жовтому полю.
Довго воно зеленіло,
Поки люди з поля
Пожарище не пустили
Та не запалили
Села того зеленого.
Згоріло, зотліло,
Попіл вітром розмахало,
І сліду не стало.
Отаке-то людям горе
Чума виробляла.
[Друга половина 1848,
Кос-Арал]