дул в спину суховей,
пронизывая тело.
горячие пески
плевали мне в лицо.
клубок пятнистых змей
шипел осатанело
и пачкал молескин
графитом и свинцом.
палящий зной душил
песчаным одеялом.
самум чинил мои
песочные часы.
он память ворошил
отыскивал плеяды,
и небо через них
стекало в мои сны.
я рубищем белел
как лермонтовский парус
и, каина тоски
отмеченный рубцом,
я шел, от прошлых дел
нисколько не скрываясь,
и стягивал виски
нефритовым кольцом.
я обложил себя
барханами пустыни,
здесь ни один тиран
за мной не уследит.
здесь ветер дребезжит
кумганами пустыми.
мой преданный дракон
на подступах не спит.
увидев мой озноб,
хитином чуя слабость,
зверея, он меня
огнём испепелял.
самум вступал в игру,
спиралью извиваясь,
и каждый раз меня
из пепла возрождал.
дул в спину суховей,
горбатились барханы.
замыливала глаз
желтеющая гладь.
клубок гремучих змей
шипел на дне кумгана.
стучали вихри фраз
в закрытую тетрадь.