Приелось, как цветку насилие пчел,
Пыльцой заскорузлой облик звезды родить;
Теперь же я пол, на который поставили стол,
И яства восточные стали к нему носить...
Еда окровавлено смотрит на сжатые зубы,
Еще чего ей белизной хрупких блюдец взять насладиться!
И к чашкам с портвейном так тянуться жадные губы,
Так ждут и не могут от жажды этой отпиться...
Я филигранно и как бы, (нароком) скриплю своими костями,
Будто кричу, под звонкую вилок, бокалов горстями,
Ту песню, что льётся плетущимися языками;
Я рад, так безмерно, хоть и раздавлен теми гостями...