О, Боже, старина, а ты был прав,
дороги наши неисповедимы,
простой закон, где ты непобедимый
дано понять махнув однажды вплавь
до берега. О, как это правдиво —
начать любить и тосковать распяв.
Суров, но справедлив твой приговор:
легко взметнув, поддавшись искушению,
навстречу трепетному головокружению
в дурманящий сознание простор;
и вниз — при первом головокрушении,
крылом кровавым обнимая двор.
Не лекари давно настои трав,
но всё ж глядим сквозь дым на жизней серость,
и разбиваем ду́ши о поверхность,
переступив отчаяние и страх.
В закатном зареве пронзает вдруг степенность
нас, понимая, как же ты был прав.