С горячностью, присущей всем южанам,
Упали сумерки на землю тяжело.
Июль. Ночь выдыхает плотным жаром.
Тревога смутная по воздуху плывёт.
Пожар! В огне - пшеничные поля.
Бьются в агонии, стремительно сгорая.
И с ними вместе жалобно кричит земля,
Под гнётом пламени безбожно оголяясь.
Слыхал ли, как ревёт огонь?!
Не тот ласкающий и греющий скромняга,
А тот, что жрёт и бездной что рождён,
Что полыхает и не ведает пощады…
Открытой раной на пшеничном поле разом
Зияет, расползается пожар…
Куда? Постой! Не озверел ли часом?!
Остановись и усмири свой жар!
Горят посевы… Им ли суждено?!
Так беспощадно и безжалостно пасть пеплом..?
Набраться силой, колоситься не дано,
Им суждено развеянным быть ветром…
Горят посевы… Пламенным пунктиром частым
Вперёд ползёт убийственный огонь.
Подкидывая в воздух дымный вихрь смрадный,
Укладывает шапки пепла людям на ладони…
В глазах мужчин - печаль и сожаленье, горе…
Пришла беда… незваная пришла…
Рубахи вымокли от жара и от пота…
Рукой стереть бы грязь с небритого лица…
Они стоят надгробными камнями.
О, как горька и безутешна жизнь!
Занозы, грязь застряли под ногтями.
Им удалось огонь остановить…
***
Светлеет. Отступает ночь. Огонь потушен,
Но на пшенице золотой чернеет плешь.
На этом месте после… что-то точно будет,
Но не сейчас, не в этот раз. Уж есть, как есть…
Земля родная, ты затянешь раны.
Воспрянешь. Точно знаю. Ты сильна!
Без лозунгов… Без красочной бравады…
Но без родной земли и жизнь обречена…