Руза.
Когда мы с Аней поженились, своей квартиры у нас не было. Жили то у одних родителей, то у других. И хотя отношения с предками были прекрасные, нам молодоженам естественно хотелось обрести свой угол.
Школьная подруга моей мамы – Вита, согласилась сдать нам комнату. Мы очень обрадовались, благо жила Вита в одном из Тверских-Ямских переулков, до ГИТИСа рукой подать.
Радовались напрасно. Вита эта, в свое время закончила с красным дипломом 1-й Медицинский, один месяц проработала по специальности врач-венеролог и… загремела в психушку. Диагноз ей поставили замечательный – ненависть к систематическому труду», (подозреваю, что у меня, хоть я и работал всегда как вол, тоже такой диагноз). Больше она никогда и негде не работала.
Вита, обещавшая, что сама будет жить на зимней даче, ни на какой даче не жила, а целыми днями шлялась как привидение по квартире, наевшись галоперидола, и гоняла бесконечные чаи с подругами по дурдому, обсуждая, чем хлеб «Ароматный» вкуснее хлеба «Рижского».
К тому же нас почему-то люто возненавидела подъездная консьержка Елизавета Бромберг, каждый раз злобно спрашивавшая нас, когда мы в подъезд входили: «Вы к кому-у-у?» Не украшал нашу жизнь и Елизаветин муж – старик Бромберг, которого Вита лечила от сифилиса. Он вечно торчал у Виты на кухне и читал ей стихи собственного сочинения. Что-то про обнаженную Зухру, которая вышла на берег океана.
Кончилось все тем, что старуха Бромберг сдала нас в домоуправление, где нам пришлось объяснять, кто мы такие, и почему живем у Виты.
Сбежать бы куда, хоть на неделю от всего этого.
И тут – ура! Мама достала 3 путевки в дом отдыха Союза Театральных деятелей «Руза». Для себя, меня и Анечки. 1987-й год, СССР еще держится на сгнивших сваях, красавица «Руза» еще живет, еще на что-то надеется…
«И уносят меня, и уносят меня
В звенящую снежную даль,
Три белых коня, три белых коня –
Декабрь, январь и февраль…»
Приехали, заселились, обустроились. Мы с Аней немедленно развели бардак, - на письменно столе валялись мокрые варежки, шапки, шерстяные носки и недоеденные бутерброды из черного хлеба с салом.Предпочитал с этого момента чай пить у мамы.
Студенческие каникулы. Выяснилось, что имеется прекрасная молодежная компания.
Во-первых, мой армейский друг Сергей. Собственно говоря он жил не в «Рузе», в соседнем доме отдыха композиторов, ведь его дедушкой был прекрасный советский композитор Аркадий Островский (Московских окон негасимый след…)
Серёжина девушка – Оля Возюкова – само обаяние и женственность. Рыженькая, белокожая, голубоглазая «дворяночка» из Тулы, до потери сознания в Сережу влюбленная. Забегу вперед, и позволю себе отступление, роман их ничем не кончился. Сергей женился на американке Нине Клосс и уехал в Лондон на ПМЖ. Русская, как картошка-синеглазка Оля вышла замуж за еврея и оказалась сначала в Израиле, а потом тоже в Лондоне. Кажется, они с Сергеем немножко общались. А красотка Нина Клосс родила Сереже 3 прекрасных детей, а потом сбежала… Но это уже другая история.
Подруга Возюковой, Оля Скоробогатова. Дочь дивного комического актера Николая Скоробогатова, унаследовавшая от папы потрясающее обаяние и озорной юмор.
Еще мы общались с прекрасной, как ангел Леночкой Дробышевой, успевшей год поучиться со мной на театроведческом, и переметнувшейся в актерки, и Юлией Рутберг. Надо ли говорить о том, что и Лена и Юля стали в последствии хорошими актрисами.
Девочек (в первую очередь Леночку) окучивали 3 студента актера: совершенно гениальный, но уже тогда сильно пьющий Костя Кравинский, здоровяк Леша Елизаветский (все звали его Елесоветский) и тщедушный Алисов (имя забыл).
Они играли с девчонками в шарады и показывали этюды (один очень смешной, про слесаря сантехника, пытающегося удалить из трубы засор из «мыла, волос и остатков нашей пищи», помню до сих пор. Кстати, этюд этот мастерски разыгрывал сам Петр Наумович Фоменко).
Образ жизни вели крайне здоровый, каждый день ходили гулять в соседний дом отдыха «Дорохово» (дорога туда шла через натянутый над рекой Рузой скрипучий подвесной мост – вспомните вестерн «Золото Маккены»). Лепили снеговиков, катались с гор на санках или на лыжах.
Прочие студенты снеговиков не лепили, а с утра до вечера красиво губили свои молодые жизни в кафе «Уголек», запивая очередную чашечку крепкого кофе коньячком. Верховодил этой тусовкой красавец-еврей Леша Гриневич, бабья погибель. В тот сезон его любви добивались моя очаровательная однокурсница Наташка Нестерова (кличка Зю Тянь) и некая Анжела Брязкун, копия молодой Белохвостиковой. Чуть зенки друг-другу не выцарапали.
Ах, Руза, Руза… Где все это: теплые желтые старые корпуса, толстые коты у столовой, нарядные снегири на малиновых кустах краснотала, заснеженные леса, лыжи-санки… Растаяло все, как сливочные помадки, продававшиеся в местном сельпо.
Лет 20 стояла ты «Руза» в руинах. Спасибо Калягину, отстроил тебя фактически заново.