Здесь раньше темнеет.
Здесь проще забыть о любви.
Волна за волной вымывают ритмично лакуну
на месте разбитого сердца...
и серп новолунный,
глядишь, не застрянет зазубренной болью в груди.
Здесь легче дышать – испареньями свежей смолы...
а цацку со старой – легко потерять «между делом».
Такая жара, что не кажется траурным белый...
Такое вино...
что грешно «будто воду» не пить –
за вязкий финал обольстительно-лживой игры,
за искренность слов, не рассыпанных бисером всуе,
за то, как мы всех
/и...
возможно...
себя/
обманули,
за сбитую цену на нежно-интимное «ты».
Молва за молвой перемоют и смелют в песок
белесый и кости, что слишком тонки для бескрылых,
и жемчуг барочный,
и неоднозначное:
– Милый, –
на выдохе...
шёпотом...
будто бы
пуля –
в висок.
Здесь всё слишком просто.
А ночи темней во сто крат,
но так коротки,
что расстрелянные звездопадом
изранены,
но –
не убиты.
И кажется:
рядом...
в саду –
под деревьями...
за руки взявшись...
лежат.