Лежу на своем детском вулкане и слушаю как работает соседская газонокосилка.
Солнце скатилось за молочную гущу облаков. Будет дождь, проливные недельные дожди. Земля уже изготовилась к влаге и, тяжело дыша под трехдневной завесой, сама покрылась испариной. Я чувствую, как намокает моя футболка, и начинают мерзнуть лопатки.
Газонокосилка спускается за холм, звук глохнет. Его тут же замещает лай дворовых собак и почти-что шейковое стрекотание крыльев кузнечика. Я совершенно четко представляю эти полупрозрачные упругие перепонки. Вжжих-вжжих - "тучи-вижу", мелкими точными движениями перепонки рассекают воздух над склонившимися от тяжести колосков былинками. Вжих-вжих-вжих, как "дождь-с-грозой" в прогнозе погоды на завтра. Вжих, и газонокосилка поднимается из-за холма, заглушая вещее стрекотание.
На этот раз вместе со звуком до меня долетает запах скошенной крапивы. Выстоялась за жаркую неделю, налилась соком и семенем и звучит крепче, чем смородиновый лист, зажатый в моей ладони. Я разжимаю ладонь и бесцельно вожу ей по земле. Пальцы угадывают камни, веточки спорыша и соцветия клевера, сбитые зонтики укропа. «Ой!». Наткнувшись на колкие побеги малины, непроизвольно ладонь отрывается от земли и опускается в сторону, попадая на что-то гладкое и округлое. Яблоко. Упало раньше времени. Ему бы еще ровно месяц зреть. «Не ешь, Наташенька, кислятина же, и до спаса далеко еще. Обожди», - говорю я сама себе голосом бабушки, но себя же и не слышу. Кусаю яблоко, морщусь, снова кусаю и снова морщусь.
И одна мысль не отпускает меня. Зачем? Зачем, владея этим миром, раскинувшимся по склону горы, я ухожу от него в чужую мне степь, гладкую как противень, прогретый иранским зноем. Зачем лечу, и снова дышу горячим, замешанным с песком воздухом. Зачем пекусь об улицах степного города и в мыслях затеняю их древесной сенью. Зачем не отпускает меня его будущее. Зачем мне так важно сберечь его прошлое.
Облака проредились. Сквозь прореху солнечный луч лениво ползет по крышам с Кирова на Садовую, с Садовой на Ракетную, с Ракетной на Физкультурную, на Толмачева и выше, на Косковича, затем на Горноваловую, но о последнем мне остается только догадываться - там другая сторона моего вулкана.