***
Э.
Заброшу свой старенький свитер,
куплю дорогущий пиджак.
Поеду, наверное, в Питер,
поскольку мне хочется так.
Живёт там художников масса
и умер великий поэт.
И знамя рабочего класса
когда-то затмило рассвет.
Там очень шальные подростки
и марихуана в умах.
Скруглённые там перекрестки
и шпили на старых домах.
Я выну заветные тыщи
и тратить их буду готов,
балдея от вежливых нищих
и интеллигентных ментов.
Намечу романы в проекте,
стихи сочиню на ходу,
и на знаменитом проспекте
к художникам я подойду.
И мы бы совместно распили,
и нас подобрал бы наряд.
Но, как бы меня тут ни били,
меня не потянет назад.
Найду для задержки я повод,
и поводов будет не счесть.
Как классно, ребята, что город
такой замечательный есть.
А мне говорят о Париже,
что есть и ещё города.
Но Питер значительно ближе,
и я собираюсь туда.
ДВА ДНЯ В ПИТЕРЕ
В купе бесчувственно залечь,
пусть растолкают поутру;
пройдёшь смешное место встреч –
вокзальный памятник Петру,
и входишь в Город, ради двух
рабочих суток в беготне,
так непохожий на Москву
и улыбающийся мне.
У каждой тётки свой ответ
куда какой сейчас трамвай
(тут можно слушать диалект,
но это Питер – не зевай).
И старый друг ещё не стар
и сразу лезет обнимать:
хоть перегару на гектар,
зато и есть, где ночевать.
А все два дня – не продохнуть
от дел, разъездов и звонков!
Ну, вырвешь времени чуть-чуть,
чтобы заехать в Петергоф –
где словно видишь старый сон,
– а он остался так же нов, –
и вперемешку длится звон
фонтанов и колоколов.
Нептуну бросишь горсть монет,
пока проходишь Верхний сад,
а в Нижний просят взять билет,
но ты уже бежишь назад...
И кайф не в том, что где-то был
и что сказал экскурсовод,
но так приветлив каждый шпиль
и так легко Нева течёт.
А после – едешь далеко,
чураясь транспортной возни
и вспоминаешь, как легко
и как прекрасно, чёрт возьми.