С фотографии на нас смотрит проницательным взглядом из-под очков Корсаков Михаил Семенович, исправляющий должность генерал-губернатора Восточной Сибири, к моменту побега из ссылки М.А. Бакунина. Какова же роль этого человека в успешной реализации намеченного плана?
Николай Андреевич Белоголовый — российский врач, общественный деятель, публицист, литератор, автор мемуаров о русской эмиграции, высказывал предположение, будто Бакунин, имея уже в голове план побега, «хотел для более верного обеспечения себе успеха завоевать благорасположение как Муравьева, так и властных его фаворитов» и верно рассчитал, что услуга, оказанная его содействием для помещения их возражения в «Колоколе», принесет ему лично большую пользу. Но достаточно прочесть письма Бакунина к Герцену, чтобы заключить, что Бакунин никакой маски не носил, совершенно искренно подписывался под либерально-диктаторской идеологией Муравьева, не только защищая ее, но и оправдывая всю сибирскую деятельность Муравьева. В интимных беседах с племянником Муравьев, может быть, и в самом деле высказывал радикальные мысли, нравившиеся Бакунину. Вопрос заключается лишь в том, далеко ли в то время умонастроение Муравьева ушло от умонастроения Бакунина? Некоторый свет на этот вопрос бросает деятельность Бакунина уже после побега его из Сибири.
К слову о некоторых свойствах двойственности характера Муравьев можно судить по его переписке, в частности в письме Егору Петровичу Ковалевскому в конце 1860 года он писал: «Пора же поднять всю Европу против нестерпимого английского деспотизма, пора бы нашим журналам перестать хвалить все английское».
Муравьев — псевдопротивник европейских ценностей — 19 ноября 1860 года напишет Ковалевскому: «Теперь я свободен, a по состоянию моего здоровья это было давно необходимо. В январе выеду отсюда, к 1-му февралю 1861 буду у вас (в Петербурге), а к 1-му марта, вероятно, на юге Европы».
В 1861 году, когда окончательно выяснилось, что Муравьев в Сибирь не вернется, Бакунин лишался могущественного покровителя и надежд на возвращение в Россию. Оставаться далее в Сибири с точки зрения революционера было бесперспективно.
Душевные переживания, которые в Алексеевском равелине свинцовой плитой придавили мечты революционной юности и склонили его голову перед Николаем, со временем покрылись пылью забвения. Вольный сибирский воздух вновь стал пьянить сознание, оживляя вера в неисполненное высокое назначение. Как и прежде, начинал томить неудовлетворенный голод деятельности и обретали утраченную силу забытые слова и мысли. «Отчаянный демократ» возрождался в новой жизни.
В июне 1861 года после отъезда Муравьева, дабы не подводить дядю и не обременять его судьбу следствием по делу о побеге, Бакунин решил из Сибири выбираться. Выехав из Иркутска с целью будто бы изучения края (прием, который он неоднократно использовал, чтобы «замести» следы) он кружным путем, приступил к реализации давно подготовленного плана побега, конечной целью которого являлся Лондон, который в публичных выступлениях так ненавидел его дядя и покровитель Муравьев-Амурский.
Совершенно неясным и нераскрытым остался вопрос, не лишенный исторического интереса: удался ли побег Бакунину случайно, просто потому, что ему «повезло», или побег, без сучка — без задоринки совершенный, только потому и удался, что Бакунину помогали? Указания на пособничество в деле о побеге имеются. Любопытнее всего то, что следствие по делу, которое велось более двух лет, столь «тщательно» искавшее виновников, упорно не хотело этими указаниями заняться и полной картины произошедшего так и не выявило, что с учетом некоторых фактов представляется не удивительным.
Узнав о факте побега Бакунина Император «в сердцах» объявил выговор Корсакову, исправляющему должность генерал-губернатора Восточной Сибири, и Козакевичу, военному губернатору Приморской области, которому поручил «лично произвести» следствие, «дабы разобрать подробности, каким образом была допущена такая непростительная оплошность».
Как водится на Руси, с недостатками работы Корсакова, в итоге поручили разбираться самому Корсакову. Царь разрешил коллизию следующим образом: «сообщить генерал-майору Корсакову выписку из вышеозначенных замечаний следственной комиссии под председательством статс-секретаря действительного тайного советника князя Голицына, Исключив из нее все, относящееся непосредственно до исправляющего должность ген-губернатора генерал-майора Корсакова» (справка из секретного производства по управлению флота генерал-аудитора о побеге политического преступника Бакунина из Николаевска за границу, ч. IV, лист 133, дело б. арх. III отд.).
5 марта 1863 года следственные материалы были препровождены Корсакову, да-да, именно тому исправляющему должность генерал-губернатора Восточной Сибири свиты Его Величества генерал-майор Корсакову, который фактически обеспечил успех побега, оформив 4-го июня 1861 года Бакунину открытое предписание, по которому все командиры казенных пароходов, находившихся в плавании по рекам Шилке, Амуру, Усури и Сунгари, обязаны были принимать его на пароходы без всякого препятствия.
На каком основании выдано Бакунину, находящемуся под надзором, такое открытое предписание и почему дозволено ему беспрепятственно совершить поездку на казенных пароходах, без указания цели и времени путешествия, генерал-майор Корсаков в ходе дела опрошен не был.
Для справки, так называемые открытые листы, по закону Российской империи выдавались в потребных случаях, служащим лицам и командам, командируемым по надобностям службы, а не частным лицам, коим Бакунин и как доверенный, уполномоченный купцом Сабашниковым, получить открытого листа законным образом не мог.
4 февраля 1864 года Корсаков доставил шефу жандармов вновь произведенное следственное дело в двух томах с запиской, резюмирующей следственный материал, составленный по его приказанию полковником Шульманом. По заключению Корсакова виновниками оказались: капитан Петровский, мичман Бронзерт, капитан Сухомлин и лейтенант Афанасьев.
Князь Долгоруков и Управляющему Морским Министерством Н. Краббе в заключении освободили от ответственности Управляющего Петровского и признали виновными лишь младших офицеров — мичмана Бронзерта и лейтенанта Афанасьева, которые, по повелению царя, и были подвергнуты дисциплинарным взысканиям. На этом дело о побеге Бакунина было благополучно завершено, однако мы, уважаемый читатель, с помощью архивных документов, попытаемся воссоздать картину побега и разобраться в его деталях.
Что до судьбы Михаила Семеновича Корсакова, который с 19 февраля 1861 года исправлял должность генерал-губернатора и командующего расположенными в Восточной Сибири войсками, то после «успешного» завершения бакунинского дела 19 апреля 1864 года он был произведён в генерал-лейтенанты и утвержден в занимаемой должности.