Шуршат под колесом асфальт и гравий,
минуты с лёту бьются лбом в стекло,
а всё, что можно было бы поправить,
давно сквозь водостоки утекло,
а Явь давно не слушается Прави…
Далёкое расплывчато вблизи.
Ну что же ты раскис, мой верный Нави?
Сусаниным назвался – вывози.
Что стушевался, мой неоязыкий?
Теряется триада бытия
в трёх соснах, переплётах повилики,
среди курсорной поросли былья.
Чего молчишь, мой добрый камарадо,
в сигнальных заблудившийся огнях?
Встряхнись, ведь распоследним будешь гадом,
коли теперь не вывезешь меня
из этой ночи, вымаранной в саже,
из ожиданий, едущих в депо…
А что – на пару чувственных пассажей
мне раскрутить тебя уже слабо?
Выходит время боком, сикось-накось,
за горизонт гляжу из-под руки:
а не пора ли досками крест накрест
забить окошко адресной строки?
На небе месяц бычится рогатый,
к обочинам припали ковыли.
басит, зевнув спросонок, навигатор:
– Курс на рассвет. Рули себе, рули…